|
Его звучно хлопали по спине, плечам, поздравляя с таким сыном. Боромир снова бросил острый взгляд на Таргитая, сказал тяжело: - Добро, Назарко. Из тебя получится охотник. Теперь ты, Тилак. Ты тоже молод не в меру, однако Лес знаешь, как свой двор. Ты приносил мне целебные травы, находил золотые волосы берегинь, сумел уйти от кикимор... Если хочешь, стань вправо. Обряд посвящения тяжел, но пройдешь, чую. Я даже чую сердцем, что ты можешь стать моим младшим волхвом! В толпе охнули, наступила мертвая тишина. Таргитай нашел взглядом Олега. Молодой волхв стоял как столб, его лицо медленно заливала бледность. Боромир объявил во всеуслышание, что собирается взять вместо него другого ученика! Тилак, которого после Посвящения будут звать полным именем - Аттила, оскалил зубы в недоброй усмешке. Олег как волхв - ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Громобой говорил, что он ни рыба ни мясо и в раки не годится. Заклятия не помнит, все делает невпопад, а далеко ли до беды, когда деревню окружает Враг? Боромир перевел глаза с затихшего, как мышь, Таргитая на Тилака, ощутил холодок. В подпарубке стремительно просыпается мрачная злая сила. Такой не станет ждать, когда Старший Волхв уйдет в вирый сам! - Теперь ты, Тарх,- сказал Боромир. Он взял себя в руки, голос потвердел.- Охотники решили к Посвящению тебя не допускать. В толпе взвился одинокий женский голос, но люди за чертой стояли молча, смотрели на Боромира. Задние вытягивали шеи, лезли на плечи переднего ряда. Громобой рыкнул, отгоняя смельчаков, что переступали черту. На дереве трещали ветки, где, как воронье, сидели мальчишки. - Деревня большая,- повторил Боромир,- но все на виду. Мы говорили с охотниками, старыми людьми. Из тебя не выйдет охотник, не выйдет волхв. Ты не годишься в рыбари, бортники, горшечники. Ты не делаешь даже того, что умеют дети: собирать ягоды, орехи, хворост... В толпе послышались перешептывания. Безнадежно всхлипнула Росланиха, мать Таргитая, рано увядшая, заморенная трудом. Ее поддерживал Жароок, брат погибшего в Лесу отца Таргитая. Старики наклонили головы. Тарас смотрел прямо перед собой, избегая отчаянного взгляда внука. Длинные серебряные волосы падали на плечи. Он опирался на толстую суковатую палку, поставив ее между ног, руки Тараса были морщинистыми, широкими, с расплющенными пальцами, неровно сросшимися костями, сизыми шрамами, вздутыми венами. Руки бывалого охотника. Громобой сидел на краю бревна рядом со старцами, нетерпеливо ерзал, морщился. Когда Боромир остановился, переводя дух, Громобой поднялся во весь громадный рост, похожий на столетний дуб, выросший на просторной поляне, сказал грубым, как не ошкуренное дерево, голосом: - Позволь слово молвить, волхв! Ты такой добрый и мягкий, что прямо в соплях утопаешь. Смотри, поскользнешься. Деды-прадеды резали правду- матку в глаза богам, а ты боишься сказать ее сосунку. Мы же еще намедни решили, что лодырей согласно старому обычаю изгоним. Как делалось всегда! Лодырей только двое: Таргитай, сын Вырвидуба, внук Тараса, и Олег, сын Дубыни, внук Годоя! В толпе запричитала, осела на землю женщина. Во весь голос заголосила другая. На них цыкали, потом оттащили, чтобы не мешали. Боромир сказал неуверенно: - Таргитай безнадежен, а Олег еще чему-то может научиться... Громобой расхохотался, сказал грубым, как медвежий рев, голосом: - Сам же берешь вместо него Тилака! Брось, мягким тебя делает старость. Чтобы в Лесу выжить, надо работать как муравьи. |
