|
Ленты свечения постепенно теряли свою прозрачность, наливались какой-то непонятной материальностью, обретали устойчивый серо-голубой цвет. Затем полосы быстро порезались на кусочки, практически распались на небольшие прямоугольники. Те, в свою очередь, затанцевали по спирали над чашей. Тимофей и Вигала, застыв на месте, смотрели на танец ровных рядов прямоугольников, слепленных неизвестно из чего. Спиралевидный вихрь из кусков подсвечивался изнутри бликами белого света, вспышками и мятущимся сиянием. В зале стояла абсолютная тишина.
И от этого становилось еще страшнее. Тимофей ощутил, как все тело стремительно покрывается гусиной кожей, прямо-таки ощетинивается ею навстречу непонятно какой опасности… И налетел порыв ветра. Плащ эльфа взметнулся вверх клубами нежной весенней зелени. Словно по невидимому тополю брызнуло листвой. Сам Вигала продолжал стоять совершенно неподвижно, и по его застывшему профилю, который Тимофей мог видеть краем глаза, абсолютно ничего нельзя было угадать - то ли он тоже, как и Тимофей, слегка напуган, то ли просто взирает на все философски, по своему обыкновению… А затем кусочки начали сползаться друг к другу, не переставая при этом кружить по спирали. И в «вихре танца» слепились. В чаше сидела голубоватая, полупрозрачная и маслянисто поблескивающая фигура. Изнутри сквозь полупрозрачный материал шло сияние, неровное, вспышками, - фигура как бы подсвечивалась изнутри. Контуры фигуры напоминали слегка очеловеченную гиену, увеличенную в размерах по сравнению с нормальной, обычной земной гиеной раза в полтора-два, но при этом напрочь лишенную головы. Голубоватая толстая шея и мощный горбатый загривок заканчивались обрубком. Но тем не менее что-то шевелилось над срезом тела, что-то там менялось, двигалось… Тимофей вгляделся. Голова у чудовища была. Но только абсолютно прозрачная. Полностью. Ни один из известных Тимофею материалов такой прозрачности не имел, просто не мог иметь - ни стекло, ни хрусталь, ни даже столь любимые девушками бриллианты… Чудовище, насколько мог видеть Тимофей, привычно удерживало на морде оскал, выставив вперед едва различимые на фоне черного зала клыки. Каждый в длину был чуть короче Тимофеевой ладони, округлый и абсолютно прозрачный. Пасть у чудовища, опять-таки, была словно слеплена с гиены - короткая, обрубленная. И полная этих самых клыков. Прозрачные глаза смотрели на них. А может быть, и сквозь них… - Вигала, а Вигала… - едва двигая непослушными губами, прохрипел Тимофей. - А что это… - Я - Хартгарт! - загрохотала стекловидная гиена. И ощетинила могучий голубоватый загривок. - А то я не знаю… - пробормотал сенсей, поворачиваясь к чудищу боком и обращая свой взгляд к эльфу. - Только умоляю, не говори, что ты - Великий и Могучий… - Я - Великий и Могучий! - злобно подтвердило чудовище. Тимофей отмахнулся. И деловито спросил у Вигалы: - Ты его спросишь или я? - О чем ты собираешься спрашивать меня, жалкая тварь? - прогрохотал Стеклянноголовый Хартгарт. - Не к тебе обращаются, - огрызнулся Тимофей. - Вигала, нам надо спросить у этого придурка, как вылечить Леху. - Вылечить? Ты это так называешь? - пробормотал эльф. И дернул уголком рта. То ли от скрываемого смеха, то ли еще от чего. Сам Тимофей вдруг ощутил, что не боится. Чувство страха покинуло его напрочь. Осталась только какая-то замороженная ясность в теле и мыслях. |
