Изменить размер шрифта - +
Одни кричали:

– Он нас за лохов принимает!

– Без оптического прицела на такое расстояние точно не попадешь.

– А я что говорю! – обрадовался Кузьмич.

Другая сторона, посмеиваясь, вдыхала полной грудью тот, непередаваемый, охотничий завиральный кайф, и не понимая, где их провел прохиндей Данила, твердила обратное:

– Но он как-то попал же.

– Фантастика.

– Данила, брателла, колись, где фуфло нам гонишь?

Мой дружок еще раз рассказал, как он целится через прорезь, через мушку и через центр мишени.

– А потом, когда все три точки совпали, тихо нажимаешь на курок, и прямо в сердце зверю – чпок!

Егерь крутил в руках банку, а братки над ним откровенно хохотали. Тогда он не утерпел и предложил новую перестрелку. Данила просто высмеял егеря:

– Я предлагал тебе Кузьмич мишень твою ближе поставить? Предлагал! Ты отказался! Больше предлагать не буду. И перестреливаться с тобой не буду. У меня пороха в запасе было всего на один заряд. Больше нету. А знаешь, почему ты проиграл мне?

– Почему?

– Потому, что твое ружье против моего, тьфу, ширпотреб! Мое ружье, для Сталина на заказ делали на тульском заводе, потому оно так точно и стреляет, а твое ружье – поляки в сарае склепали на скорую руку, а тебе сказали, что оно немецкое или голландское, а ты Кузьмич и поверил.

К Данилиной одностволке потянулось множество рук.

– Дай глянуть!

– А почему нет никакой гравировки?

Данила и тут нашелся, что ответить:

– Для маскировки, нет гравировки, чтобы никто не догадался, кому оно сделано. Сами понимаете, на спецзаказ его делали!

– А к тебе, как оно попало?

Вот именно этого он и добивался, чтобы от него отстали с перестрелкой. А Кузьмич в это время нашел еще одно несоответствие и обрадовано воскликнул:

– Края у пулевых отверстий проржавели. Значит, стреляли не сегодня. Ты, банку подменил! Стой! Прохиндей!

Егеря одернули его спутники.

– Уймись!

– Уже проехали!

– Дай человеку спокойно рассказать, как к нему ружье Сталина попало!

– И что ты им рассказал? – спросил я Данилу.

Он расхохотался.

– Начал я издалека…

То, что мой дружок на ходу мог сочинить историю длинной с китайскую стену, в этом я не сомневался. Однако в этот раз услышать ее мне не пришлось. В гости к Даниле зашла Настя. На ней была белая шубка из зайца, с лисьим воротником, на голове вязаная белая шапочка, а дополняли ее наряд белые сапожки на тонкой шпильке. Белоснежка к нам заявилась. В своем наряде, выше нас на пол головы, смотрелась она уже не девчонкой, а вполне созревшей девушкой. Вслед ей наверно уже оглядывались молодые ребята. Дамы ведь в своем физическом развитии обскакивают ребят.

Она юлой крутнулась перед нами и непроизвольно бросила взгляд на собственную шубку, ожидая нашей похвалы.

Данила провел рукой у нее по спине, потрогал рукав и с видом крутого знатока-меховщика заявил:

– Мздра не та. Шкурки кролика недосушены. Поторопились кожушок пошить.

Настя обиделась.

– Во-первых, это не кролик, а заяц. А во-вторых, нечего меня хватать за одно место. И вообще, что ты в шубах понимаешь?

– Я то, как раз и понимаю! – заявил ей Данила. – Гляди! – он сунул ей под нос овчину. – Шкура должна быть нормально выделанной, мягкой и не греметь на морозе, как у снежного человека. Вот у него, я понимаю – шуба, так шуба. Ни один мороз не берет!

В третий раз при мне упоминают снежного человека.

– А ты его видел? – недоверчиво глядя на Данилу, спросила Настя.

Быстрый переход