– А до этого кто там был?

– Я! И эти самые… красотки!

Заявление Данилы вызвало дружный смех и радостные возгласы:

– О…о, молодец! Может, хоть ты закрутишь сюжет в правильном направлении.

– А что ты там делал?

– Я?.. Я, за золотом ходил!

Мой дружок неожиданно перехватил инициативу. Он еще не начал повествование, а уже пробудил в слушателях два самых могучих инстинкта двигающих человечеством, ненасытную жажду наживы и модную во все времена, а в нашу так особенно, тему эротики.

Брехунец был рад передышке, а диссидента скосоротило. Он и поддел моего дружка:

– Получается, ты был свидетелем?

– Был!

– Хорошо, тогда скажи мне, куда ушли ордынцы, и почему старуха осталась?

– Нет, ничего проще, – заявил мой дружок, – Брехунец появился позже, он не видел, что до этого на острове происходило. А дело было так. Про золото я узнал от Варламыча раньше вас всех и наладил на остров лыжи. У меня бабка родом из Больших Кабанов, так что я все окрестности знаю вдоль и поперек, где Прорва – болото, где остров – на нем! А болото действительно опасное, в нем, что летом, что зимой по нескольку человек тонуло. Теплые газы, как на Камчатке, выходят со дна и зимой лед тоньшат. Зимой пройти еще можно, а вот летом, в некоторых местах в кипятке сваришься. Страшное озеро, наверно, поэтому дикие люди его выбрали, что не каждый храбрец туда сунется.

– А ты храбрец? – кривя рот в усмешке, спросил диссидент.

– А я храбрец! – ответил Данила, – я когда от Варламыча узнал, что на острове ржавеет дань, собранная татаро-монгольским темником Эльчибеем, у меня лыжи сами по снегу заскользили, я только ноги переставлял. Пошел, не раздумывая ни минуты! Не спеша, осторожно, обошел я все полыньи. Там где дорога занимает два часа прямого ходу, я шел, как заяц петляя, весь день, и только к вечеру вышел на остров.

Смотрю, – Данила гордо глянул на меня. Его не в пример критику-диссиденту слушали, не перебивая, – смотрю, действительно посреди острова стоит длинная изба, больше на сарай похожая, наполовину вросла в землю, а к двери ведут не звериные, а человеческие следы, но дымок не струится. А следы маленькие, детские, а один вообще, как от дамской туфли со шпилькой. Что за чертовщина, думаю? Варламыч про диких людей рассказывал, а здесь следы цивилизации. Кто тут живет? Чего так тихо?

И пошпионить, понаблюдать издалека некогда. День гаснет, темнеть начинает, думаю, замерзну без огня! Ночевать где-то надо. На болоте нельзя, костер на льду не разведешь, а на острове выдашь себя. Я ведь инкогнито туда заявился. Стал я еще раз в следы вглядываться, а они небольшие, вроде как человеческие, от обуви. Эх, думаю, была не была, дай загляну в избу. А там видно меня тоже заметили. Вдруг слышу из сарая женский говор, дверь скрипит, полог откидывается и выходят три нимфы.

Я видел по телевизору конкурсы красоты, но это нечто. Одна – жгучая брюнетка, волосы воронье крыло, глаза – миндалины, талия осиная – тоньше моей руки, на ней шальвары, цветная шаль, вторая – натураль блондинка, кожа мрамор, фигура пышная, на гитару, если ее стоймя поставить, нижней частью похожа, в белом вечернем платье с вырезом сзади и на груди, и третья волоокая красавица, ноги от ушей растут, в платье до пят, застегнутая на все пуговицы.

Увидали они меня, обрадовались, как бросились тискать, в штаны без спроса лезут, а я щекотки боюсь, ору им, мол, что вы делаете, погодите, успеете?

А они, на руки меня взяли, обнимают, целуют, а сами так и шарят где не надо. Так и внесли меня в избу, к грудям прижимая. Ну, думаю, девки совсем оголодали.