– Очевидно, это и спасло ему жизнь, – сказал Гемпель задумчиво. – А со мной что будет?

    – С тобой? – Милованов оглядел его с головы до ног и улыбнулся. – Ты – ее удача. Возможно, первая настоящая удача. Ты вполне готов к перемещению. Это не искалечит тебя. Она очень гордится тобой.

    – Ясно, – молвил Гемпель.

    – А мне не ясно, – вмешался я опять и зло надвинулся на Милованова: – Кто ты такой?

    – Я? – удивился тот. – А ты как думаешь?

    – Я думаю, что ты – человек-ренегат, – выпалил я.

    – В каком смысле? – Милованов откровенно забавлялся.

    – В том смысле, что ты – человек.

    – Да, – согласился Милованов. – Я человек.

    – Как же вышло, что ты работаешь на них?

    – На них? – Милованов удивлялся все больше и больше. – О ком ты говоришь?

    – Я говорю об инопланетянах. Как ты, землянин, можешь на них работать?

    – Да запросто, – отмахнулся Милованов. – Когда Алия сказала мне, что ей нужен агент по вербовке, я сразу же согласился.

    – Почему?

    – Любопытство. Деньги. Мало ли причин.

    – Ясно.

    Я направился к двери, даже не притронувшись к кофе, которым Милованов пытался нас потчевать. Еще не хватало! Не стану я распивать кофе с предателем рода людского.

    Я ожидал, что Гемпель последует моему примеру и немедленно покинет это проклятое место, однако тот не тронулся с места.

    – Ты идешь, Андрей? – спросил я, поворачиваясь к нему уже на пороге.

    Он медленно покачал головой.

    – Я остаюсь.

    – Почему?

    Я просто задыхался от всех этих «почему», на которые мне давались такие лаконичные, такие уклончивые и зачастую такие непонятные ответы.

    – Почему, Андрей?

    – Потому что мое место теперь здесь.

    – Намерен помогать ему вербовать для Алии пушечное мясо? – закричал я. – Из любопытства или ради денег? Я был о тебе лучшего мнения!

    – Нет, – ответил он устало. – Я – удача Алии. Первая ее абсолютная удача. Если я сейчас уйду, если не позволю ей воспользоваться мною, она искалечит еще немало жизней, прежде чем создаст второй прототип… Нет. Я остаюсь. Пусть завершит эксперимент. Я готов служить ей. Это мой добровольный выбор.

    – Ты болен, – сказал я, как плюнул.

    – Я совершенно здоров, – возразил Гемпель.

    На мгновение я представил себе, как веселится Милованов, слушая наш диалог, но сейчас мне было все равно.

    – Ты сам признавался в том, что болен Алией, – настаивал я.

    – В моей болезни нет ровным счетом ничего страшного, – отозвался Гемпель. – Обыкновенная любовь. Притяжение к объекту, необходимому для дальнейшего функционирования.