– Вы вовремя вытащили его, – добавил врач. – Еще немного, и изменения стали бы необратимыми. А сами вы не пострадали?

    – Нет, – сказал Петр Иванович.

    – Может быть, стоит все-таки осмотреть вас?

    – Мы не в Америке, где каждую царапину зашивают под общим наркозом! – огрызнулся Петр Иванович. – Не надо тратить на меня время.

    – И все-таки это удивительно, что вы не пострадали, – сказал врач, пока Михлю грузили в машину «скорой».

    – Вы мне не верите? – Петр Иванович сорвал с себя почерневший, изгрызенный огнем пиджак и остался в грязной, закопченной рубашке.

    Врач поморщился:

    – Без истерик. Не пострадали – и хорошо.

    – Я каменный, – сказал Петр Иванович, со злостью глядя вслед уезжающей «скорой». – Понял ты? Я каменный.

    Он топнул несколько раз по своему испорченному пиджаку и в одной рубашке отправился домой. Его ботинки дымились при каждом соприкосновении с мостовой.

    * * *

    Новая квартира для Михли находилась в Купчино. Цены на жилье возросли, так что накопленных денег на уютную норку в центре города уже не хватило. Но Михля был страшно рад и купчинским хоромам. Две комнаты, и потолки по-московски низенькие, нависающие.

    – Удивительно, – сказал наконец Михля. – Значит, у меня имелся собственный счет в банке?

    – На самом деле это был мой счет, – уточнил Петр Иванович. – Но для тебя. Да.

    – Почему? Почему твой?

    – Потому что ты бы все потратил.

    Михля вздохнул. Он теперь дышал с особенным ощущением, каждый раз воспринимая чистый воздух в своих легких как некое избавление, как чудо.

    – Для тебя «человек» важнее, – прибавил Петр Иванович.

    Михля не без удивления понял, что тот давний разговор о дружбе до сих пор не дает Петру Ивановичу покоя.

    Он хотел было сказать своему приятелю, что каждый имеет полное право оставаться собой и идти собственным путем, как диктует ему раса и воспитание. Но не успел.

    Петр Иванович взял его за руку и торжественно провозгласил:

    – Если бы «тролль» не было главным, ты бы сгорел.

    Михля кивнул.

    – Я же не спорю. Если бы «тролль» не было главным, ты бы давно отдал мне мои деньги.

    – И ты бы их потратил.

    – И я бы их потратил.

    – И был бы сейчас без дома. В бараке для погорельцев.

    – Это ужасно. – Михля вдруг понял, что никогда не верил в подобную возможность, а ведь она так же реальна, как и любая другая, включая мировую войну. От этой мысли у него мороз прошел по позвоночнику.

    – Мебель потом, – прибавил Петр Иванович. – Я потратил остаток твоих денег.

    – Да? – ревниво удивился Михля.

    – Я оформил витрину.

    Михля еще немного повздыхал, а потом признался:

    – Тебе, как всегда, видней… Витрина, наверное, важнее, чем мебель. Я и на полу могу пока поспать.