«А может, ты просто не хочешь приглашать меня на свадьбу?» — в отчаянии подумала Кейт.

— Еще успеете, — сказала она. — По-моему, это замечательно.

— Правда? — Голос Скайлер звучал так, словно она сомневалась в прочности будущего брака.

— Разумеется.

— И ты не осуждаешь нас?

— С какой стати?

— Ну, ты же понимаешь…

— Потому что Тони — человек «не нашего круга»? — Кейт покачала головой. — Скайлер, поверь, любовь и уважение важнее всего. Конечно, лучше, если у мужа и жены много общего, но это еще не гарантия счастья. Если ты любишь этого человека, а он любит тебя, значит, у вас все будет хорошо.

Скайлер вздохнула:

— Надеюсь.

— В любом браке отношения складываются сложно. Мы с твоим отцом почти не ссорились — не было причин. Мы соглашались друг с другом во всем. Но теперь я думаю: было бы лучше, если бы мы все-таки иногда спорили. Тогда раны не нагнаивались бы. Мы научились бы быть откровенными друг с другом.

— Ты опять говоришь про Элли?

— Не только про нее.

Кейт попыталась отпить чаю, но ее рука дрожала и кипяток выплеснулся ей на пальцы. Она отставила чашку и поднесла ладонь к щеке, едва сдерживая слезы.

— Мама…

Услышав это слово, Кейт вздрогнула и выпрямилась. Она вздернула подбородок и замерла. Скайлер глубоко вздохнула:

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя, но дело в том, что… я все понимаю. Будь я на твоем месте, случись что-нибудь с Элизой… я поступила бы так же, как ты.

— Самые тяжкие преступления мы совершаем во имя любви. — Слеза покатилась по щеке Кейт.

— Бывает и гораздо хуже, — возразила Скайлер. — Я могла бы вырасти, не зная любви, без матери, на которую всегда можно положиться… Это было бы страшнее всего.

Кейт не осмеливалась дышать, не шевелилась, чтобы не развеять чары. Она с благоговением смотрела на приемную дочь, которую воспитала, любя как родную. «Ты принадлежишь Элли, — думала Кейт, — но в тебе есть и кое-что от меня. Потому что я люблю тебя всей душой». — Наконец Кейт перевела дыхание.

— Вы с Тони обязательно должны поужинать с нами на следующей неделе, — сказала она и осторожно добавила: — Я хотела бы познакомиться с ним… и с Элизой.

— Может, в четверг? Она пробудет у меня всю ночь, — откликнулась Скайлер и потупилась. А потом произнесла слова, которые никак не давались самой Кейт: — Ведь она и твоя внучка.

Кейт отпила чаю, поставила чашку на стол и еле слышно призналась:

— Я с самого начала относилась к ней как к внучке.

— Знаю, мама.

Кейт просияла.

— Не могу дождаться, когда увижу ее! Надо купить пленку и зарядить фотоаппарат.

— Как бы я хотела быть такой же уверенной в себе, как ты! — Скайлер нервно усмехнулась. — Но даже когда я рву на себе волосы, не зная, как быть, все равно не наказываю ее. Забавно, правда? Удивительно, что так легко любить своего ребенка… даже если постоянно размышляешь, как поступить…

— Любовь — единственное, чему не надо учиться. — Кейт улыбнулась.

— А если недостаточно просто любить ребенка всем сердцем?

— Тебе всегда будет казаться, что этого слишком мало, — ответила Кейт. — Сколько бы усилий ты ни прилагала, тебе не исправить все ошибки, не оградить свое дитя со всех сторон. Ты не в силах дать дочери все, что ей способна подарить сама жизнь.