Девочку назвали Скайлер, в честь бабушки Кейт — Люсинды-Скайлер Доусон.

Машина резко вильнула в сторону, и Кейт, не удержав равновесия, больно ударилась плечом о стенку. Выпрямившись, она выглянула в окно. Они проезжали через пригород с причудливыми магазинами в викторианском стиле и закусочными, быстро приближаясь к южной части города, где среди парка, словно оазис, высилась Нортфилдская государственная больница.

У выкрашенного в красный цвет бордюра возле приемного покоя «Скорой помощи» машина затормозила. Санитары поправили ремни носилок, переложили девочку на каталку. Один из них поддержал Кейт под локоть. Неподвижную Скайлер повезли по коридору, освещенному флуоресцентными лампами.

Едва дочь исчезла из виду, Кейт замерла.

Потом, тяжело опираясь на трость, чтобы приглушить боль в бедре, она заставила себя сдвинуться с места и побрела мимо полудюжины пациентов, мающихся возле стола в приемной. За столом полная женщина в голубом халате помогала какому-то старику заполнять бланк, и это продолжалось бесконечно. Кейт чуть не расплакалась.

К счастью, от постыдных слез ее спасло появление второй медсестры — кудрявой девушки со щербатыми передними зубами. Едва Кейт назвала свою фамилию, медсестра вскинула брови и закивала: «А, Саттон!» — после чего торопливо повела Кейт по коридору. В молодости подобострастие жителей деревни смущало Кейт, но с возрастом она привыкла к нему. Сейчас же Кейт преисполнилась благодарности к прадеду Уилла, Леланду Саттону, который завещал городу три сотни миллионов долларов, а также участок земли, где вскоре построили Нортфилдскую государственную больницу.

Но репутация семьи Уилла не спасла Кейт от паники, нараставшей с каждым шагом, пока она приближалась к двери рентгеновского кабинета. Проковыляв мимо уютных кресел и диванов, Кейт устало рухнула на жесткий пластиковый стул возле телефонного автомата.

Уилл! Надо разыскать Уилла.

После бесплодных попыток вспомнить длинные международные коды Англии Кейт связалась с телефонисткой и назвала ей номер лондонского офиса компании «Саттон, Джеймсуэй и Фальк».

К телефону никто не подошел. Вспомнив о пятичасовой разнице во времени, Кейт позвонила в отель «Савой», но не нашла Уилла и там. Когда она повесила трубку, ей хотелось закрыть лицо ладонями и разрыдаться.

Страх взметнулся в Кейт. «Меня наказали за то, что я скрывала тайну даже после того, как узнала, что Скайлер похитили. Теперь ее отнимут у меня».

Кейт понятия не имела, сколько минут или часов просидела в своих перепачканных землей брюках цвета хаки и рубашке в красно-белую клетку, сложив ладони на изогнутом набалдашнике трости. Когда наконец перед ней появился светловолосый врач в белом халате, она удивленно заморгала, точно ее внезапно разбудили.

Врач мрачно сообщил Кейт, что от удара о барьер у Скайлер образовалась гематома. Чтобы устранить давление на мозг, ей необходима немедленная операция в детской больнице на Манхэттене.

На вертолетной стоянке Кейт со Скайлер уже ждал нейрохирург, доктор Уэстерхолл. Этого крепкого человека с полным сильным телом и коротко подстриженными седыми волосами Кейт почему-то сразу представила деловито шагающим по коридорам Пентагона. Его сильное рукопожатие действовало как инъекция успокоительного.

Два часа спустя Кейт сидела на диване возле стола дежурной медсестры и нехотя прихлебывала из бумажного стаканчика кофе. Но это было хоть какое-то занятие.

Она пыталась позвонить Миранде, но услышала автоответчик. Кейт не сразу вспомнила об аукционе в Гринвиче, где Миранда решила обзавестись креслом, которое высмотрела в журнале «Искусство и антиквариат». Должно быть, теперь Миранда уже в пути; она несется на всех парусах, поскольку до последней минуты ждала Кейт, пообещавшую подвезти ее.

Кейт подумала, не позвонить ли матери, но поняла, что у нее на это нет сил.