— Очень серьезный. Даже более чем. Людям такого ранга дорогу перебегают только законченные кретины. — Алексей Алексеевич вздохнул. — Вы, Гена, на кретина не похожи. Я предлагаю вам сделку. Вы мне дадите позвонить, я поговорю с Козельцевым, чтобы вас не трогали.

Гена задумался, затем засмеялся, покачал головой.

— Не пойдет, Алексей Алексеевич. Во-первых, Петя обещал нам деньги только в том случае, если он выкупит картины.

— Он вас обманул, и вы можете выставить ему штраф.

— Уже выставили. Ему придется заплатить нам три «лимона». А насчет всего остального… Даже если вы не соврали, как ваш Козельцев догадается, что Петя обломил ему игру? На этом корабле будет столько народу, что неудивительно, если кто-то назначит цену чуть выше. — Гена развел руками. — Извините, Алексей Алексеевич. Нам напряги не нужны. А у Петра тоже завязки есть. К тому же он нас знает, а Козельцев — нет.

— Понятно. — Григорьев подумал, озадаченно потер заросший седой щетиной подбородок, спросил: — Коньяку хотите? С лимоном.

Гена снова засмеялся, громко и обаятельно.

— Спасибо, с удовольствием.

— А? Говорите чуть громче.

— Я сказал: выпью, если нальете.

— Конечно. Я же и предлагаю… Кстати, хочу вас предупредить, ко мне сегодня должен обмерщик прийти.

— Кто?

— Обмерщик. Шкафы-купе. «Мистер Дорз». Очень удобные шкафы. Рекомендую. Обмерщик приходит бесплатно.

— Мне очень жаль, но он зря прокатится, — ответил весело Гена. — Мы ему все равно не откроем. Ради вашей же безопасности.

Гена снял плащ и повесил его на вешалку, странным, почти автоматическим движением пригладил волосы со лба назад, быстро глянул в зеркало и, судя по всему, остался очень доволен.

Тем временем Григорьев прошел в комнату, взял чистые бокалы из серванта, вернулся в коридор, сказал:

— Проходите, — и кивнул в сторону кухни.

Здесь он плеснул в бокалы коньяку, присел за стол, двинул тарелочку с нарезанным лимоном на середину, посмотрел на Гену.

— Прямо даже не верится, что это все не во сне происходит.

— Всякое в жизни случается, — философски заметил Гена, присаживаясь. — Ну что, за знакомство?

— Угу, — хмыкнул глубокомысленно Алексей Алексеевич и выпил. Гена выпил вместе с ним, легко и непринужденно. — А вы любите коньяк, как я погляжу…

— Грешен, — ответил тот. — Особенно хороший. А у вас хороший.

— Что, простите?

— Я говорю, коньяк хороший.

— Это я знаю, сам покупал. Еще хотите?

— С удовольствием.

Григорьев наполнил рюмки, выпил почти залпом, помусолил дольку лимона.

— Удивляюсь, как этот хромой горбатый уродец додумался до такого трюка? Выкупить голландцев, чтобы зажилить «Данаю». Сам бы он такого не сочинил. Вы, что ли, помогли?

— Да господь с вами, Алексей Алексеевич. Мы люди маленькие. Нас пригласили — мы пришли.

— Что?

— Пригласили, говорю, мы и пришли. А планы пусть Петя строит.

— Петя Савинков — ваш человек?

— Планы строит, говорю.

— А…

— Спасибо за коньяк. — Гена отставил рюмку. — Давно такого не пил.

— Не за что, — рассеянно пожал плечами Алексей Алексеевич.

Гена вытер пальцами уголки губ.

— Только вы уж глупостей не делайте, Алексей Алексеич.