Они прошли ещё двести метров. Холодный ветер продувал насквозь, лужи покрылись льдом. Это был пустырь, застроенный огромными небоскрёбами. Мимо не проезжала ни одна машина. Людей, кроме редких, спящих по мусоркам бомжей, тоже не было.

— Сзади, — беспокойно сказал Дэйл. Он оглянулся, но все ещё продолжали идти.

— Сколько?

— Много. Сейчас свернём направо. Если они пойдут за нами, нам кронты.

— А как у вас с полицией? — спросил Рэндэл. Дэйл понял вопрос неправильно, и ответил:

— Какая тут рядом полиция? Это паршивый район, тут каждую ночь кого-то убивают, а после больших разборок бывают десятки трупов. Это закоренелые бандюги и наркоманы.

— Стойте, отморозки, сюда подойдите! — крикнул кто-то из толпы.

— Бежим, — Дэйл нервно дёргал Чипа и Дэвида за руки. Проты не обращали на него внимания, они только остановились и положили свою спортивную сумку на землю.

Дэвид оглянулся назад, осмотрел подходящую толпу, потом сказал:

— У шестерых стволы, уверен, что оружие все, у кого оно есть, уже достали.

— Чип, стрелять можешь? — спросил Рэндэл на всякий случай, хотя и знал, что тот, если может стоять на ногах, будет стрелять не хуже, чем трезвый. — Многовато ты выпил.

Оба порта резко развернулись, и каждый пустил быструю очередь в десять патронов. Всех, у кого были пушки, ранили или убили. Спирт всё-таки ударил Чипу по зрению, и он при плохом освещении спутал нож с пистолетом, и прострелил ногу человеку без ствола.

— Вы что, вы убиваете людей! — орал Дэйл, пятясь назад.

— А они на нас напали, — Чип бросил оружие. Нужно было спокойно уходить, но он осмотрел стоящих в растерянности людей, и, как бешенный, заорал:

— Жратва!

Чип бросился на толпу, и по привычке отбил крайнего, свернул ему шею, и унёс с собой. Потом он всё-таки выбросил труп, засунув вниз головой в попавшийся по дороге мусорный бак. Отношение протов к человеку, как к добыче типа оленя или кролика, очень не понравилось Дэйлу. Дэвид тоже задумался.

Глава 7

Рэндэл Тадески: от первого лица.

Тогда, в ту ночь я попал в квартиру Дэйла. В пол четвёртого утра мы переступили порог, включили свет, и мне ничего не оставалось кроме как зарыться в дальнем прохладном углу и лечь спать. Кто-то мне ещё говорил тогда: «Рэндэл, пошли на диван». Наверное, Дэйл, или Чип прикололся. Мне уже тогда становилось плохо и я подумывал, что отравился едой из «Аляски». Надо же, протоссы и падалью не травятся, даже не слишком протухшие продукты хорошо усваивают, правда, кто знает, что эти люди мне намешали? Нет, это был переход в другую среду, в город.

Ночью я спал как в бреду, было жарко, всё время переворачивался с одного бока на другой, голова болела. Я спал лицом напротив какого-то шкафа, и в рот постоянно попадал его жёсткий и грязный угол, язык забивался мелким мусором с пола. Кажется, я проглотил какую-то грязь… Утром я проснулся сам, с тяжёлой головой. Было восемь утра, конец ноября. В комнате стояла вонь, от которой тошнило, и я, сонный, с трудом дополз до окна и открыл его настежь. Подышав холодным свежим воздухом, пришёл в себя, потом долго смотрел вниз с двадцатого этажа, пока не прибежал Дэйл и с возмущением не закрыл окно. Слава богу, от него уже не воняло. Зато откуда-то появилась его жена, Маша. От неё несло духами хуже всех.

В это время в другой комнате с ней ругался Чип. Этот отлично приспосабливается ко всем переменам. Он прижился в городе намного легче меня. Но даже он чувствовал переход.

— Она что-то знает? — подозвал я к себе Дэйла и показал на Машу.

— Нет, — ответил он, — мы вообще давно не виделись.