— Напротив, — спокойно возразил он. — Очень интересует. У твоего мужа есть имя?

— Люк, я…

— Значит, мое ты еще все-таки помнишь. Вот уж не ожидал…

Она не смела оторвать глаз от своего бокала.

— Пол. Его зовут Пол. — Пытаясь преодолеть растущую неловкость, она улыбнулась. — Да не может быть, чтобы тебе хотелось все это знать!

— Поверь мне, — сказал Люк. — Ну, и счастлива ты в этом… как его?.. Питерхэвене?

— Разумеется, да.

— Что-то вид у тебя не очень счастливый.

— Не станешь же постоянно это демонстрировать, — в отчаянии отпарировала она.

— А дети?

Кэтрин обмерла, по спине побежал холодок; не удержавшись, она метнула на него быстрый взгляд.

— Нет, пока нет.

Люк был вполне спокоен. Даже собственная нервозность не помешала ей это заметить. И вдруг он улыбнулся.

— А что у тебя за дела с Хантингдоном?

Этот неожиданный вопрос поставил ее в тупик.

— Я… я встретилась с ним, когда ходила за покупками. — Она замялась и, придумав, как ей показалось, блестящий довод, прибавила: — Мой муж у него работает.

— У тебя прямо день случайных встреч. — Пристальный взгляд его отливающих золотым блеском глаз зафиксировал, как у нее на лице вспыхнул румянец. — Неожиданность всегда интереснее, верно?

Она отставила стакан.

— Мне п… правда пора идти. Как… приятно было с тобой встретиться.

— Льщу себя надеждой, что ты действительно так думаешь, — небрежно бросил Люк. — А чего ты боишься?

— Боюсь? — неуверенно повторила она. — Ничего я не боюсь! — Она глубоко и прерывисто вздохнула. — Больше нам не о чем говорить.

— А по-моему, мы только начали, — возразил Люк.

Кэтрин опустила голову.

— Я не обязана отвечать на твои вопросы, — с трудом выдавила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. На войне как на войне. С Люком можно только так.

— Пусть это будет небольшая и несколько запоздалая любезность — задним числом, — предложил Люк. — Четыре с половиной года назад ты буквально растворилась в воздухе. Не сказав ни слова, не оставив даже записки. Теперь мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.

Она вспыхнула.

— Если в двух словах, то из всех глупостей, что я сделала, наша связь — самая большая, — отрезала она.

— И при этом ты не стеснялась, уверяя меня в обратном? — Он следил за ней из-под опущенных век. — Ночь перед своим исчезновением ты провела со мной. Ты спала в моих объятиях, ты занималась со мной любовью — и все это, зная, что уходишь…

— П… привычка, — пролепетала она.

Он сжал ее запястье и, несмотря на сопротивление, притянул к себе.

— Привычка? — взревел он.

Язык прилип у нее к гортани. Она беззвучно кивнула и отпрянула, наткнувшись на свирепую ярость, которую прочла в его изменившемся взгляде.

— Ты делаешь мне больно, — прошептала она.

Он брезгливо отпустил ее запястье.

— В таком случае примите мои комплименты блестяще разыгранному спектаклю. Благодаря привычке ты исполнила свою роль с редким энтузиазмом.

Ее захлестнула волна ощущений, которым она не позволяла даже на миг вырваться из глубин подсознания, и она покраснела до корней волос.