|
Помнишь, как полгода тому назад Мишель обнаружил у меня в комнате рвотный порошок? Как вы тогда смеялись надо мной! Несмотря на мое завидное здоровье, я была больна, мне было тошно жить на свете. У меня было то, что называют желчной болезнью. Нервное расстройство отразилось на печени, а нервы расшатались из-за Жоржа. Я чувствовала, что он вот-вот убежит, как школьник, на цыпочках удирающий из дома, и злилась на тебя за то, что ты ничего не видишь и не мешаешь Жоржу уйти. Я знала, что Жорж гонится за призрачным счастьем и не может поймать его. Когда Мишель, не отдавая себе в этом отчета, — ведь он так же слеп, он такой эгоист, как и все вы, — когда Мишель последовал примеру отца и сбежал, я не могла уже больше молчать. Я должна была предупредить тебя…
Ивонна. Но не для того, чтобы защитить наш табор, Лео! Ты радовалась тому, что происходит. Мишель мстил за Жоржа. Леони. Вот она — твоя бесчеловечность, твоя работа, твои предательские удары ножом в спину. Ивонна. Я не заглядываю так далеко. Леони (вскочила, яростно). Пусть Мишель берет деньги от этой женщины… вы, может быть, наконец, поймете, что нельзя давать парню денег только на леденцы! Пусть Мишель изменяет тебе! Пусть он любит эту женщину! Пусть женится на шлюхе! Пусть развалится ваш табор, опрокинется кибитка, пусть развалится и сгниет в канаве. Пусть! Я пальцем не шевельну, чтобы вам помочь. Бедный Жорж! Двадцать три года! А ведь жизнь длинная, дорогая моя, ох какая длинная жизнь… длинная… длинная… (Почувствовав, что в комнату вошел Жорж, продолжает без запинки мягким, женственным тоном.) А жакетик очень короткий… Стоит тебе его снять, и у тебя получается открытое платье, в котором ты можешь вечером пойти куда хочешь.
Сцена седьмая
Ивонна, Леони, Жорж.
Ивонна. Жорж! Жорж. Я вам завидую, вы еще можете говорить о платьях. Ивонна. Что с тобой? На тебе лица нет! Жорж. Мишель только что говорил со мной. Ивонна. И что же? Жорж. Он сожалеет о том, что вывернул тебе руку… просит прощения за крики… Он хотел бы видеть тебя. Ивонна. Он больше ни о чем не сожалеет! Жорж. Ивонна, он хотел бы видеть тебя… Ему больно. Не заставляй его просить прощения или делать еще какую-нибудь глупость в этом роде. Все это довольно серьезно. Я останусь с Лео… Я хотел, чтоб ты побыла немного с Мишелем в его комнате. Прошу тебя, Ивонна. Ты поможешь Мишелю и поможешь мне. Я смертельно устал. Ивонна. Надеюсь, Мишель не окрутил тебя, не убедил. Жорж. Послушай, Ивонна, повторяю, речь идет не о том, чтобы кого-то в чем-то убеждать. Мальчик любит — в этом нет сомнения. Ни о чем с ним не говори, ни о чем не спрашивай. Он лежит там, на куче грязного белья. Сядь рядом с ним, возьми его за руку. Леони. Это будет самое благоразумное. Ивонна (в дверях). Я пойду, но при одном условии… Жорж (мягко). Иди… без всяких условий. (Целует ее, тихо подталкивает к двери.)
Сцена восьмая
Леони, Жорж.
Леони. Жорж, на тебе лица нет… Что с тобой? Жорж. В двух словах, Лео… Они каждую минуту могут войти. Леони. Ты меня пугаешь. Жорж. Есть чего испугаться. Словно дом обрушился мне на голову. Леони. Но что произошло? Что-нибудь с Мишелем? Жорж. Да, с Мишелем. Эта драма построена лучше любой пьесы Лабиша. Леони. Скорее. (Пауза.) Жорж! (Трясет его.) Жорж! Жорж. Ах да! Не помню уже, что я тебе говорил. Извини. Я совершил безумие, Лео, и дорого расплачиваюсь. Полгода назад мне понадобилась стенографистка-машинистка. В агентстве Гастинн-Ренетт мне дают адрес. Я попадаю к молоденькой, лет двадцати пяти, женщине, несчастной, красивой, бесхитростной, словом, — совершенство. |
