|
Прошу вас, не надо никакой признательности. Разве мы знаем, кому оказываем помощь? Разве знаем, на какие подвиги мы способны при катастрофе, при кораблекрушении? Где стирается грань между служением самими себе и другим людям? Все это китайская грамота. Не надо никакой благодарности, дитя мое! Когда приходит беда, бывает, что люди, не способные к взаимопомощи, спасают утопающих.
Мадлен. У вас доброе сердце. Леони. Нет, не доброе. Обыкновенное, как у всякого человека. И я ненавижу беспорядок. Беспорядок, который натворил здесь Жорж, внушает мне отвращение. Нужно стирать, гладить, прибирать всю эту грязь. Приходите завтра! Мадлен. Но… Леони. Никаких «но». В пять. Это приказ. Клянитесь именем Мишеля. Мадлен. Именем Мишеля… Леони. Клянусь. Мадлен. Клянусь. Леони. Именем Мишеля. Мадлен. Именем Мишеля… Леони. Прекрасно. Теперь спите. Завтра будьте очаровательной. Никаких припухших глаз. (Встает, достает из сумочки визитную карточку и кладет ее на стол.) Вот наш адрес. Мадлен. После всего этого кошмара… Леони. Дурные сны кончились. Я беру тебя под мое покровительство. (Идет к двери.) Провожать не надо. Мадлен. Сударыня… Леони. И главное, не благодарите меня. А то, знаете ли… благодарность…
Акт третий
Комната Ивонны. Декорация та же, что в первом действии. Темно. Постепенно становится светлее, словно глаз привыкает к потемкам.
Сцена первая
Леони, Жорж.
Леони (обращаясь к Жоржу, который входит через дверь в глубине слева). Без перемен? Жорж. Без перемен. Мне лучше уйти куда-нибудь. Я сам еле держусь и рискую порадовать вас таки же зрелищем. Леони. У меня невозможно находиться. Хотя дверь, ведущая в комнату Мика, и заделан, я слышу, как он стонет и бьет кулаками об пол. К тому же у себя я, непохожая на ва, я уравновешенная, чувствую себя на краю света, вдали от всего, что происходит в комнате Ивонны. Если я начну сходить с ума — это будет венцом всего. Жорж. Душно… Леони. Ивонна у Мишеля? Жорж. Из него нельзя вытянуть ни слова. Я не думал, что он способен так чудовищно страдать. А я должен все время следить за собой, бешенство так и душит меня. О боже!.. Леони. Он любит и страдает впервые. Жорж. Ну а тех, кто умеет владеть собой, разумеется, не так жалко? Леони. Никто на свете, Жорж, не может лучше меня понять тебя и пожалеть. Но боль, пусть и мучительную, которую ты испытываешь я не сравню с той, что испытывает этот мальчик, для которого это первое горе. Он внезапно… Жорж. У него есть Ивонна. Леони. Брось, пожалуйста, Жорж. Жорж. Да, у него есть Ивонна. Он ей ничего не говорит, но жмется к ней. Это инстинкт. Ивонна торжествует. Она «снова нашла его». Она вернула себе сына! Она только об этом и говорит. Я переборол себя, все ей рассказал, раскрыл перед ней душу, предстал перед ней в смешном виде, но она едва заметила всю невероятность этой истории. Она, собственно, даже не выразила удивления; думала только о Мишеле, о том, что нужно быть осторожным, чтобы он еще чего-то не узнал. А мне она твердила с отсутствующим видом: «Что же, бедный мой, - твердила с отсутствующим видом: Что же, бедный мой Жорж, это твое наказание… твоя кара!» Я больше не одинок! Вот та Ивонна, которую я вновь обрел и которая обрела меня, Ивонна, помогающая мне перенести испытание… Леони. Так и следовало ожидать, что эта история не потрясет ее. В царстве лунатиков, вероятно, часто бывает, что отец и сын, каждый со своей стороны, встречают одну и ту же девушку, а потом, сами того не ведая, играют в прятки. Что же до «кары», то Ивонна, возможно, и права. |
