Чтобы оградить Кулагину от всяких подозрений и возможных неприятностей, Георгий Робертович отправился сначала в отдел кадров автозавода. У дверей ждали приема десятки людей. В основном молодые парни и девчата, в полушубках, телогрейках, в домотканых шерстяных платках, валенках и рукавицах.

– По сто – сто пятьдесят человек за день принимаем на работу,– с гордостью сказал Гольсту начальник отдела кадров.– А что? По Сеньке, как говорится, и шапка. Заводище у нас – сила!

Георгий Робертович объяснил цель своего приезда. Послали за Кулагиной. Гольст встретился с ней в коридоре, отвел в сторонку.

– Что-нибудь узнали? – взволнованно спросила Тамара.

– Трудно сказать,– уклончиво ответил Георгий Робертович.– Но вам придется сейчас поехать со мной…

Куда и зачем, он решил объяснить по дороге. Надо было подготовить женщину.

– Как же так, товарищ следователь?– растерянно спросила Кулагина.– Да меня не отпустят! У нас соревнование! Мы даже решили сократить обеденный перерыв на десять минут. Чтобы завод дал больше автомашин…

– Понимаете, Тамара, ваше присутствие необходимо,– серьезно сказал Гольст.– А с начальством,– он кивнул на отдел кадров,– я договорился.

И Кулагина по его тону поняла: дело действительно безотлагательное…

…Некоторое время ехали молча. Тамара была подавлена и встревожена то ли тем, что ее сорвали с работы, то ли тем, что везут в легковом автомобиле, на котором ей еще ни разу не приходилось ездить. Гольст раздумывал, как сообщить своей спутнице, что за испытание предстоит ей выдержать.

Георгий Робертович знал, какое это мучительное дело – вызывать родственников или знакомых для опознания трупа. Он всякий раз видел, что стоило человеку переступить порог покойницкой с густо устоявшимся специфическим духом, к которому и сам следователь тоже не мог привыкнуть, с тусклым освещением, промозглым холодом. Георгий Робертович замечал: люди всегда старались поскорее пробежать мимо цинковых столов, на которых лежали покойники. Торопливо, в паническом ужасе, лишь бы поскорее покинуть это место.

Тамаре Кулагиной предстояло куда более сильное потрясение.

Водитель вопросительно посмотрел на Гольста.

– Сначала к нам,– коротко бросил следователь.

Конечно, можно было сразу в морг, но Георгий Робертович решил, что надо побеседовать с Кулагиной, постепенно подвести ее к тому, что от нее требовалось сегодня. Потом следовало позвонить Семеновскому и подготовиться к опознанию.

Мирно щелкали дворники по лобовому стеклу, размазывая мокрый липкий снег. Молчание угнетало.

– А как Нина познакомилась с Дунайским? – спросил у Тамары Гольст.

– У нас на заводе, в клубе,– охотно откликнулась она.

– Сестра работала там?

– Да нет. Нина приехала ко мне из Батайска погостить… У нас в клубе была лекция о достижениях советской медицины. А после лекции, как всегда, танцы… Думаю, покажу сестренке, как мы культурно время проводим… Нина – ни в какую. Говорит, срамиться только. Ведь у нее даже платьишка не было. Юбка сатиновая да блузка бумазейная, синяя. И тапочки, которые зубным порошком белят… Ну, говорю, этому горю можно помочь. Повела ее в парикмахерскую, дала свое крепдешиновое платье, туфли-лодочки… Смотрит Нина в зеркало и не узнает себя.– Тамара вздохнула.– И впрямь, она стала на артистку кино похожа… Пошли в клуб. Все наши парни обалдели. Замучили меня и Федора: познакомь да познакомь… А лекцию, значит, читал Валериан Ипатьевич.