— Ах ты, свинья! И ты тоже! Вас в клетках нужно держать.

Бен Хилли, не разбираясь в причинах конфликта, вступился за малолетних озорников на правах главы семейства. Видя, что мистер Дибати встал во весь рост, Маленький Бен (несмотря на прозвище, он был на добрых полголовы выше директора) тоже поднялся с места:

— Как вы смеете так с ними разговаривать?! Это же дети!

— Это дети? Это ублюдки. И ты ублюдок. Я тебя в гробу видел. Могу разговаривать с кем хочу и как хочу.

Блюдо со студеной массой, изготовленной по итальянскому рецепту, не нравилось потомку самураев давно — и мистер Дибати с радостным воплем запустил его в мистера Хилли.

— Ха-ха-ха. Попал!

Но смех Пивора тут же замолк — правила вежливости не позволили Бенджамину Хилли не ответить угощением на угощение. Порция пиццы со студнем тоже не была любимым блюдом Маленького Бена. Он попытался не осрамиться перед Эни, не промахнуться — и это ему удалось.

За пострадавшего Дибати вступилась Генриетта — и попала в Эни, Эни ответила метким попаданием в Генриетту. Но часть салата попала на миссис Дрендл, за нее вступился муж и попал в Лили Клейст, та ответила и тоже попала.

Через минуту никто не мог разобраться, кто, кому и за что всыпает. В воздухе летало столько разнообразных снарядов, было столько попаданий, что в конце концов побоище превратилось в веселое ревю. Всем было весело. Жалко, что столы быстро опустели — зато стены, пол, потолок, посетители выглядели весьма импозантно.

Хозяин пиццерии, вне себя от гнева, не стал долго выяснять, кто виноват в случившемся: через правый, черный вход выпроводили мистера Дибати и его подружку, через основной, центральный — Бена, Джуниора, Эни и Трикси.

— Уходите, уходите!

— Мы не виноваты. Ну что тут такого, мы ведь все оплатили.

— Уходите и чтобы больше к нам не заходили!

— О, подумаешь! Высший разряд! Как вы с женщиной обращаетесь? Не приходите! Большая потеря — у вас даже оливки невкусные.

Бенджамин и Эни переглянулись — и весело рассмеялись.

— Эни, на чем вы приехали?

— Мы? Пешком пришли.

— Знаете, назад в таком виде лучше не идти. Мы, кажется, достаточно поели — такое впечатление, что всем, по-моему, не помешал бы десерт. Давайте мы вас с Джуниором лучше подвезем на машине.

Всю дорогу на заднем сидении продолжалось совещание:

— Джуниор! Слышишь? Твой отец довольно смешной и симпатичный.

— Это он в меня пошел. Твоя мама тоже красивая.

— Слушай, ты извини, что я тебя облила из шланга.

— А ты извини, что я тебя заставил проблеваться на этом аттракционе.

— Мне кажется, твоему папе нравится моя мама. Обычно, когда ей кто-нибудь нравится, я такого сразу переезжаю на машине, а потом на него плюю. Но твой отец что-то меня не очень беспокоит.

— Твоя мама меня тоже не очень беспокоит — она вроде хорошая.

— Будем дружить?

— Давай.

На переднем сидении тоже не стихал разговор — но он, конечно, не был таким глубоким и актуальным.

* * *

Мисс Луанду Дюмор разбудили громкие крики в соседней палате. Какая-то женщина визгливо возмущалась, что ее мужа обрядили в смирительную рубашку безо всяких на то оснований. Да еще ставят ежечасно клизмы, и все из-за безобидного желания иметь большой нос!

Луанда уже поняла бесполезность подобных сетований и молча потянулась. Странно, ничто не сковывало движений,

— Руки? Мои руки развязаны… Но лицо… Боже мой, Господи, что же у меня на лице? Что случилось? Что все это значит?

Уже предчувствуя недоброе, Луанда поднялась с кровати и побрела к зеркалу, которое, как женщина и предполагала, висело в ванной комнате.