— Кто такой мистер Гойлс?

— О, это один из наших ведущих спикеров — весьма молод, но правительство действительно боится его. Я ожидаю, что он появится здесь сегодня вечером. Он читал лекции на севере, но полагаю, что он уже вернулся.

— Я говорю вам, будьте осторожнее, — сказал Питер. — Ваши бусы опять у вас в тарелке.

— В самом деле? Ну, возможно, они приобретут аромат баранины. Боюсь, что кухня здесь не слишком хороша, но членские взносы такие маленькие, вы понимаете. Интересно, что Мэри никогда не рассказывала вам о мистере Гойлсе. Они были очень дружны какое-то время. Все думали, что она выйдет за него замуж, но это, кажется, провалилось. А затем ваша сестра уехала из города. Вы знаете об этом?

— Это было из-за парня, не так ли? Да, мои родственники не очень одобряли ее выбор. Я думаю, мистер Гойлс не подходил на роль зятя, которого они хотели бы иметь. Семейная традиция и так далее. Меня тогда не было; кроме того, Мэри никогда не слушала меня. Однако это все, что я знаю.

— Еще один случай абсурдной, старомодной тирании родителей, — сказала мисс Таррэнт тепло. — Вот не подумала бы, что это еще возможно — в послевоенное время.

— Я не знал, — сказал Уимзи, — что это можно так назвать. Но дело не в родителях. Моя мать замечательная женщина. Не думаю, что она вмешалась. Факт состоит в том, я предполагаю, что она хотела пригласить мистера Гойлса к Денверу. Но мой брат принял твердое решение воспротивиться.

— Ну вот, и чего вы ждали? — сказала мисс Таррэнт презрительно. — Но я не понимаю, какое ему было до этого дело.

— О, никакого, — согласился Уимзи. — Только благодаря ограниченным идеям моего покойного отца о том, что пристало делать женщинам, мой брат владеет деньгами Мэри, пока она не выйдет замуж с его согласия. Я не говорю, что это хороший план, я думаю, что это ужасный план. Но он таков.

— Чудовищно! — сказала мисс Таррэнт, качая головой настолько сердито, что напомнила Питера с лохматой головой. — Варварство! Просто феодализм какой-то, должна сказать. Но в конце концов, что значат деньги?

— Ничего, конечно, — сказал Питер. — Но если вы были приучены иметь их, несколько странно внезапно остаться без них. Подобно ледяному душу, знаете ли.

— Я не могу понять, какое значение это могло иметь для Мэри, — упорствовала мисс Таррэнт мрачно. — Ей нравилось быть рабочей. Мы когда-то пробовали жить в доме рабочего в течение восьми недель впятером на восемнадцать шиллингов в неделю. Это был изумительный опыт — на самом краю Нового Леса.

— Зимой?

— Ну нет, мы подумали, что не стоит начинать зимой. Но выпало девять дождливых дней, и труба на кухне все время дымила. Понимаете, дрова доставлялись из леса, так что они были совершенно сырыми.

— Понимаю. Это, должно быть, было необыкновенно интересно.

— Этот опыт я никогда не забуду, — сказала мисс Таррэнт. — Чувствуешь себя необыкновенно близко к земле и примитивным вещам. Если бы мы только могли отменить индустриализацию. Тем не менее я боюсь, мы никогда не сможем совершить эту «кровавую революцию», вы знаете. Это ужасно, конечно, но благотворно и неизбежно. Мы будем пить кофе? Нам придется самим принести его наверх, если не возражаете.