Он прислонил ухо к улью. Тихо. Придвинул лицо вплотную к летку – круглой дырке, вырезанной в деревянной стенке. Сторожевые пчелы, всегда сидевшие у входа в улей, должны были вылететь наружу.

Опять ничего.

Зиг вставил палец в пивную бутылку и негромко постучал ею по деревянной стенке. Звук разбудил нескольких пчел. Потом проснулись остальные, раздался низкий гул – обволакивающий, успокаивающий, желанный.

– М м м м м м…

Первые десять лет после рождения дочери Зиг навещал малышку каждую ночь, смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, проверял, дышит ли она. Гудение пчел давало похожее успокоение. Мол, все нормально, даже если в глубине души он понимал, что это не так.

– Спокойной ночи, дамы, – сказал Зиг.

Каждую осень после оплодотворения матки пчелы убивали всех трутней. На данный момент в улье оставались только пчелы женского пола.

– Спасибо, что ужалили рябого пацана, швырнувшего в улей бейсбольный мяч. В этом году меда он не дождется.

Любой человек в жизни либо что то создает, либо что то разрушает. Разрушение Зиг наблюдал каждый день. Пасека служила для него отдушиной.

– Новых сообщений нет, – деревянным голосом сообщил старый автоответчик, когда Зиг вернулся на кухню.

Откинув крышку лэптопа, он устроился в уголке для завтрака, на который потратил почти год работы, выпиливая «ласточкины хвосты». На экране распустился «Фейсбук». Зиг всегда посещал только одну страницу.

Страницу Чармейн Кларк.

Каждый день он обещал себе не смотреть и каждый день возвращался. Последним обновлением сведений о Чармейн была свежая фотография, снимок крупным планом туловища в футболке с надписью: «А что, если все это лишь дешевый розыгрыш?»

Сорок два «друга» поставили лайки и прокомментировали «умора!», другие добавили «дико смешно!!!». Как почти все в сети, отзывы были раздуты до абсурда. Однако даже в «Фейсбуке» подчас можно найти самородок, он красовался на левой стороне страницы – семейное положение: не замужем.

О стекло снаружи ударилась одинокая пчела и штопором ввинтилась в лунный свет. «Охранница, – подумал Зиг. – А может, сборщица». Когда Зиг оборудовал первый улей, сборщицы пользовались у него особой любовью. Другие пчелы редко покидали улей, эти же бесстрашно шли на поиск. Позже Зиг установил, почему сбор нектара поручали самым старым пчелам. Это был труд, рассчитанный на смертниц. Сборщицы буквально морили себя работой и погибали вдали от улья.

Вдруг зазвонил сотовый телефон. Номер звонящего не предвещал ничего хорошего.

– Что случилось? – спросил Зиг.

– Я тоже рада тебя слышать, – съязвила Уэггс. Судя по номеру, с которого пришел звонок, она застряла на работе в офисе ФБР. – Разве я не могу позвонить и спросить, как у тебя дела, а ты – поинтересоваться, как идут дела у меня? Говорят, так принято между друзьями.

Зиг невесело усмехнулся.

– Как дела, Уэггси? Как Винсент? – спросил он.

Винсент был ее сыном.

– Слишком заважничал. Думает, раз ему двадцать четыре года и нашел новую работу – продавать несчастный таймшер, – то теперь он занятый человек, и у него нет времени позвонить драгоценной мамочке, которой обязан всем на свете. Ах да. Мой брат опять просит денег взаймы. Те же яйца, только в профиль. А ты как? Эта история с Нолой… ты, наверное, в шоке?

– Спасибо, что позвонила, я в норме.

– Ты как то невесело это говоришь.

– Нет, все отлично. Только что домой вернулся, – сказал Зиг, поворачиваясь к компьютеру.

Семейное положение: не замужем.

– Опять сидишь в «Фейсбуке»?

Зиг посмотрел на экран, избегая собственного отражения.