— Тебе никогда не выиграть, — процедил сквозь зубы Филипп, но в глазах его затаилась неуверенность.

— Напротив, я безусловно выиграю. Юристы уже признали меня. Старый доктор Мэйберри приветствовал как блудного сына. А уж он-то знает все сокровенные метки на теле Каллума Уиндхэма. Я, вне всяких сомнении, могу удостоверить свою личность, и если ты попробуешь это опротестовать, то окажешься в дураках. А мы ведь знаем, что ты не дурак, — насмешливо улыбаясь, говорил Руперт. — Убийца Джерваса, но никак не дурак, — добавил он.

— Будь ты проклят, Каллум. Мне надо было самому тебя утопить. — Филипп круто повернулся и бросился через кусты прочь от террасы.

— А если бы Летиция не… — вздрогнув, проговорила Октавия. — Я ведь пришла через две минуты после нее. Я бы опоздала…

И вдруг ясно представив, что могло случиться, она с ужасом посмотрела на мужа.

— Никогда бы не поверила, что она способна на такое. — Октавия в изумлении покачала головой.

— Это была последняя соломинка.

— Надо позаботиться о ней и о ребенке.

— Конечно.

Руперт притянул жену к себе, и она приникла к нему, еще раз судорожно вздрогнув.

— Наконец-то все закончено, любимый.

— Не считая поздравлений, — отозвался он, поглаживая Октавию по шее. — Да еще уладить кое-что с юристами. Но самое главное — визит к епископу за специальным разрешением на брак.

— А что мы скажем папе?

— Может, правду?

— Да, наверное, это проще всего. Ему уже ничто не покажется странным, ведь за последние месяцы случилось столько необычного.

Октавия прижалась к Руперту.

— Я как-то странно себя чувствую. Будто плыла и плыла против течения и вдруг очутилась в мельничной заводи.

— Ты полагаешь, что сможешь зажить тихой жизнью? — улыбнулся он.

— Нет, — покачала головой Октавия. — А ты?

— Нет.

Руперт погладил щеку Октавии.

— Придется устроить еще одно землетрясение, чтобы вызвать приливную волну.

— Ну, есть один верный способ заставить землю поплыть, — шаловливо предложила она. — Здесь, на этой скамейке.

Руперт через плечо взглянул на каменную скамью.

— А это благоразумно?

— Ты ведь любишь рисковать, — напомнила с усмешкой Октавия. — И к тому же у меня такие пышные юбки, что скроют тысячу грехов. — Она взяла Руперта за руку. — Давай попробуем. А потом ты пойдешь и взорвешь на террасе свою бомбу.

— Начнем то, что собираемся продолжить?

— Или продолжим то, что уже начали, мой лорд Уиндхэм.

Он тихо засмеялся, усаживаясь на скамейку и одной рукой притягивая ее к себе на колени. Октавия приподняла юбки из тафты и расправила их вокруг себя пышным воланом. С террасы доносился гул голосов и звуки скрипок музыкантов, услаждающих слух гостей их величеств.

— Может, мы сделаем ребенка? — прошептала Октавия, почувствовав его плоть глубоко внутри себя.

— Я думаю, мне это доставит удовольствие, — улыбнулся Руперт, со вздохом наслаждения откидывая назад голову. Луч солнца коснулся его лица, и счастье теплой волной заструилось в крови. Над ним склонилось лицо Октавии. Он видел ее переполненные радостью светящиеся глаза и преображенное от восторга лицо.

Наконец он освободился от этой бесконечной цепи обид, гнева и горечи и видел, как они уплывают от него.

— Не знаю, — пробормотал он, дотрагиваясь до ее лица, — но думаю, в тихой заводи тоже что-то есть.

Октавия улыбнулась и, склонив голову, поцеловала его ладонь.