На первом больничном этаже на дверях туалета висела исчерпывающая табличка «Ремонт. Унитаз течёт».

На втором не стали опускаться до объяснения причин, а просто закрыли – и всё. В надежде, что мало кто из немощных больных вскарабкается на третий этаж.

Тех, кто, хватаясь за перила и задыхаясь, взбирался, ждала санитарка. Она хищно нарезала вокруг туалета акульи круги, стараясь не удаляться дальше трёх метров. И всё будто находила какое-то заделье.

То деловито переносила стопки каких-то полотенец. То поливала поблизости чахлый, умирающий от избытка воды гибискус в кастрюле. То бдительно садилась на стульчике рядом, держа между широко расставленных ног швабру, как чеченец – автомат Калашникова.

Едва появлялся робкий «гадёныш» и пыталась проникнуть в неприкосновенное помещение, посягнуть на святое святых – уборщица хватала швабру