— И пропустили ее.

— Так что она была тут совсем одна. (И из никуда в историю: гарантированное будущее, перипетии.) Она попробовала пойти домой. Но все время спотыкалась и падала, в темноте она не понимала, где она. И забредала все дальше и дальше. Колючки рвали ей платье, она потеряла башмачок. И начала плакать. Она не знала, что ей делать.

— И она очень боялась?

Кэтрин притягивает племянницу поближе.

— Ты и вообразить не можешь, как сильно она боялась. И ей не стало легче, когда рассвело. Потому что тут она увидела кругом дремучий лес. Одни деревья вокруг, бесконечные деревья.

— Ее мамуся и папуся не знали что она заблудилась.

— Нет, они догадались. На следующее утро. И пришли ее искать. Но она ночью забрела очень далеко. И они нашли только башмачок, который она потеряла.

— Наверно, они подумали, что ее съел волк.

— Ты умница. Вот именно. А потому они вернулись домой в большом горе. А она была жива, только в лесу далеко-далеко и совсем одна. Очень голодная. И вдруг она услышала голосок. Это была белка, понимаешь? И она показала ей, где найти съедобные орехи. А потом пришел медведь. Только не свирепый медведь, а милый такой, уютный медведь, и он показал ей, как соорудить домик и постель из папоротника. А потом явились всякие другие птицы и звери и помогли ей и научили, как жить в лесу.

Девочка ухватила свободную руку Кэтрин, как игрушку. Тоненькие пальчики коснулись серебряного обручального кольца, попытались повернуть его.

— А потом что было?

— Они все ее полюбили. Приносили ей еду и цветы и красивые украшения для ее домика. И учили ее лесной премудрости. И объяснили, что в лесу есть только одно очень-очень плохое. И ты знаешь, что это? (Эмма качает головой.) Люди.

— Почему?

— Потому что злые люди приходили в лес и охотились на бедных зверей. А других людей они не знали, понимаешь? Так что думали, что все люди такие, и велели ей сразу спрятаться, чуть она их завидит. И она поверила зверям, так как стала тоже пугливой и робкой.

— Как мышка.

— Именно как мышка. — Она водит пальцами по желтой грудке Эммы; девочка дрожит и прижимается к боку Кэтрин. — Вот так она и жила. Не один год. Пока не стала совсем большой.

— Сколько ей было лет?

— А сколько ты хочешь, чтобы ей было лет?

— Семнадцать.

Кэтрин улыбается белокурому затылку.

— Почему семнадцать?

Эмма задумывается, потом трясет головой: она не знает почему.

— Ну, не важно. А ей было ровно столько. И тут случилось что-то совсем необычное. Она снова пришла вот на это самое место, где мы сейчас сидим, и день опять был очень жаркий, прямо как сегодня. И опять она уснула. Под этим самым деревом. (Эмма поднимает глаза, словно проверяя, здесь ли оно.) Но когда она проснулась на этот раз, ночь еще не наступила. Был по-прежнему день, но только все оказалось куда ужаснее, чем в тот раз. Потому что вокруг нее стояли огромные охотничьи собаки. Совсем как волки. И все рычали и лаяли. Вот тут и тут. А вон там… — Она вздрагивает, но Эмма не реагирует. Пожалуй, она зашла слишком далеко. — Это было как дурной сон. Она даже вскрикнуть не могла. И тут она увидела что-то еще хуже. Догадайся кого?

— Дракона?

— Хуже.

— Тигра.

— Человека!

— Человека-охотника.

— Вот что она подумала. Потому что он был одет, как охотник. Но на самом деле он был очень хорошим и добрым.