— Если передумаете.

— Я честно не могу.

Он разводит ладонями; и она глядит на Бел, давая ей понять, что на отказ ее вдохновила отчасти она. Но Бел в непробиваемой броне непричастности. И подталкивает Эмму.

− Теперь можно.

Эмма бочком подходит к Кэтрин, потом нагибается и шепчет ей на ухо.

— Прямо сейчас?

Девочка кивает.

— Эмма, я не знаю, сумею ли придумать хоть одну.

— Сумеешь, если попробуешь. Как в прошлое лето.

— Я разучилась.

Бел говорит:

— Она нашла потайное место. Вас не подслушают.

— Оно такое красивое. И совсем потайное.

— Только ты и я?

Девочка отчаянно кивает. Затем шепчет:

— Пока Кэнди не проснулась.

Кэтрин улыбается.

— Ну хорошо.

— Идем же. Побыстрее.

Она протягивает руку за греческой сумкой, потом встает и берет Эмму за руку. Девочка уводит ее за бук к дорожке, по которой они пришли сюда, и ведет по ней дальше. Питер смотрит, как они скрываются из виду, краткий взгляд на Бел, затем вниз в землю перед собой.

— Боюсь, не слишком удачно вышло.

— Ах, Боже мой, не беспокойтесь. В данное время она вся оборонительно ощетинилась. С вашей стороны было жутко любезно предложить.

— Она вернется к…

— Думаю, да. Когда смирится с тем, что произошло.

— Чертовски ужасно, — говорит Питер.

— Полагаю, пока еще слишком рано.

— Да, конечно.

Пол начинает тихо похрапывать.

— Старый пьяница, — бормочет Бел.

Питер ухмыляется, выдерживает паузу.

— Я слышал, выйти должно еще много. Пол говорил.

— Да, они надеются, что хватит на последнюю книгу.

— Ужасно. — Он покачивает головой. — С кем-то подобным. И таким образом.

— Но они же всегда наиболее уязвимы, не правда ли?

Он кивает, а секунду спустя опять качает головой. Но теперь он оглядывается на раскинувшуюся Салли, потом находит взглядом сына.

— Ну что же. Мой знаменитый номер отцовства.

Он приподнимается на колени, потом встает, посылает воздушный поцелуйчик вниз Бел — супер-пикник — и спускается туда, где Том строит свою плотину.

— Ого-го, Том! Бог мой, ну просто замечательно.

Пол похрапывает во сне. Бел закрывает глаза и грезит о мужчине, которого когда-то знала, хотела, но в постель с ним почему-то так и не легла.

«Потайное» место не так уж и далеко — чуть-чуть вверх по склону от дорожки к одинокому валуну, который оказался в стороне от стада. Ложбина в кустарнике за ним; невидимый каменный уступ, который отражает солнце и маргаритки, и ярко-синие стрелки шалфея, немного клевера, единственный ярко-красный мак.

— Эмма, тут чудесно.

— Ты думаешь, они нас найдут?

— Нет, если мы будем сидеть тихо-тихо. Так идем же и сядем вон под тем деревцом. — Она садится, девочка выжидательно становится на колени рядом с ней. — Вот что: нарви цветочков, а я придумаю историю.

Эмма торопливо вскакивает.

— Всякие цветочки?

Кэтрин кивает. Она нашаривает в красной сумке сигареты, закуривает одну. Девочка спускается туда, где солнце заливает дно маленькой впадины, но оглядывается.

— Про принцессу?

— Конечно.

Ничего не приходит в голову; ни призрака даже самой простой сказочки; только призрак того последнего сокрушенного островка. Доброта, что еще? Пусть даже больше ради Бел, чем ради нее.