— Вгляните-ка на него! — воскликнул он. — Эй, Пинки! Погляди, кто шел за мной до самого корабля.

Саттон невесело улыбнулся им:

— Если вы не возражаете, джентльмены, то я прокачусь с вами.

— А если мы возражаем? — спросил Пинки.

— Тогда я сам поведу этот корабль, — сказал Саттон. — С вами или без вас? Выбирайте.

— В этом весь Саттон, Гас, — рассмеялся Пинки. — Этот самый мистер Саттон. Тревор будет рад увидеть вас, Саттон.

Тревор… Тревор…

Он уже слышал это имя раза три. Саттон стоял, прислонившись спиной к закрытому люку. Его мысли вернулись в прошлое, в другой корабль, к другому человеку.

«Тревор, — говорил тогда Кейс. Или это сказал Прингл? Тревор… Ну конечно, это глава корпорации».

— Все эти годы я мечтал о том, чтобы встретиться с мистером Тревором, — усмехнулся Саттон. — Нам есть о чем поговорить.

— Включай двигатель, Пинки, — сказал Гас, — и пошли сообщение. Тревор выставит почетный караул. Мы везем Саттона.

40

Тревор поднял кусочек бумаги и бросил его в чернильницу, стоявшую на столе. Бумажный шарик попал точно в чернила.

— Хорошее попадание, — усмехнулся Тревор. — Я попадаю семь раз из десяти. Когда-то я промахивался семь раз из десяти.

Он изучающе посмотрел на Саттона.

— Вы похожи на обычного человека. Я хотел бы поговорить с вами, желая, чтобы вы поняли меня.

— Вы силитесь сказать, что у меня нет рогов и копыт? — улыбнулся Саттон. — Если вы это имеете в виду…

— А также сияния и нимба вокруг головы, насколько я понимаю, — подтвердил Тревор.

Он бросил другой клочок бумаги в чернильницу, но не попал.

— Семь из десяти, — повторил он и бросил еще раз.

На этот раз попал, чернила забрызгали стол.

— Саттон, — обратился к нему Тревор, — вы очень много знаете о Судьбе. Вы когда-нибудь думали о том, как показать ее?

Саттон пожал плечами.

— Вы пользуетесь неудачным и старинным термином из незамысловатой и откровенной пропаганды девятнадцатого столетия. Была страна, которая сделала этот термин избитым.

— Пропаганда, — повторил Тревор. — Лучше назовем ее психологией. Можно говорить о чем-то очень часто, много и хорошо, и наступит момент, когда все поверят в это. И в конце концов, даже тот, кто ведет эту пропаганду, поверит в нее сам.

— И это называется Судьбой? — спросил Саттон. — Только для человеческой расы, я полагаю?

— Естественно, — ответил Тревор. — В конце концов, мы именно те существа, которые могут использовать знания о судьбе наилучшим образом.

— Вы упустили один важный момент. Человек не нуждается в этом. Он уже считает себя великим, во всем правым и почти святым. Вы ведь не желаете пропагандировать именно это?

— Если все упростить, то вы угадали, — согласился Тревор. — Но только — если упростить.

Он неожиданно ткнул пальцем в Саттона.

— Как только мы захватим всю Галактику, что мы тогда будем делать?

— Что? — спросил Саттон. — Ну, я полагаю…

— Вот именно. Вы не знаете, что делать потом. И этого не знает вся человеческая раса.

— А если мы будем владеть Судьбой, которую можно заранее предсказать? — спросил Саттон.