Саттон покачал головой.

Но он знал, что Тревор прав. Знания и технология будут расти именно так, огромной пирамидой. Но даже если у человека будет достаточно времени, чтобы все это сделать, знание, полученное только в одной Галактике…

— Достаточно одного вашего слова, — повторил Тревор, — и война во времени будет прекращена. Одно слово — и безопасность человеческой расы будет гарантирована навечно, поскольку все, что нужно ей, — это знание, которое вы можете дать.

— Но это не будет правдой, — возразил Саттон.

— Это не имеет никакого значения, — буркнул Тревор.

— Но ведь нужна декларированная Судьба для того, чтобы выполнить ваш план, — сказал Саттон.

— Мы должны повести за собой всю человеческую расу, — настаивал Тревор. — У нас должно быть нечто значительное, что могло бы захватить ее воображение, чтобы все всерьез обратили на это внимание. А декларированная Судьба, ставящая своей целью покорение Вселенной, — это как раз то, что нам необходимо, чтобы эту задачу решить.

— Двадцать лет назад я, может быть, пошел бы с вами.

— А сейчас? — спросил Тревор.

Саттон пожал плечами.

— Сейчас нет. Сейчас я знаю больше, чем двадцать лет назад. Тогда я был человеческим существом, Тревор. Я не уверен, что в полной мере являюсь таковым сейчас.

— Я еще не упомянул о вознаграждении, — сказал Тревор. — Это само собой разумеется.

— Нет, спасибо. Мне хотелось бы пожить еще.

Тревор бросил бумажный шарик в чернильницу и промахнулся.

— Вы невнимательны, — поддел его Саттон. — Ваша точность сегодня ниже обычного уровня.

Тревор взял другой бумажный шарик.

— Хорошо, — зло проговорил он. — Продолжайте наслаждаться жизнью. Сейчас идет война, и мы победим в ней. Так драться очень трудно, но мы делаем все, что можем. Войны нет как таковой, нет внешних признаков войны, поскольку, как вы понимаете, Галактика пребывает в полном мире и спокойствии под управлением добрейших жителей Земли. Мы победим и без вас, Саттон, но с вами — это было бы проще.

— Вы собираетесь отпустить меня? — спросил Саттон с удивлением, в котором проскальзывала и насмешка.

— Конечно, — ответил Тревор. — Можете идти и биться головой о каменную стену еще какое-то время. В конце концов вам это надоест, и вы прекратите это занятие просто потому, что устанете. Тогда вы вернетесь и дадите нам то, что нам нужно.

Саттон поднялся с кресла. Он некоторое время стоял в нерешительности.

— Чего вы ждете? — спросил Тревор.

— Одна вещь меня очень удивила, — объяснил ему Саттон. — Книга как-то и где-то уже была написана. Моя книга — это факт. Как вы собираетесь изменить его? Ведь она существует уже почти пять столетий. Если я напишу ее так, как вы хотите, то это повлияет на весь ход человеческой истории.

Тревор рассмеялся:

— Мы уже все продумали. Скажем, так: через какое-то время, допустим, через несколько лет, будет найдена рукопись вашей книги. В ней несомненно признают подлинник: по некоторым характерным признакам, которые вы внесете в рукопись, когда напишете ее. Она будет найдена, опубликована и, более того, апробирована. Человеческая раса получит свою Судьбу. Мы объясним, что те неприятности, которые имели место в прошлом, служат неопровержимым доказательством того, что кто-то раньше пытался исказить рукопись.