Милдрет молниеносно развернулась, принимая новый удар на лезвие меча. В руках у стоящего перед ней Грегори был деревянный учебный меч, но Милдрет к такому противостоянию всё равно была не готова. Она нанесла несколько ударов, но для неё клинок был слишком тяжёл, а Грегори со своим игрушечным мечом двигался в пару раз быстрей. Через некоторое время он обманным манёвром заставил Милдрет отвести меч в сторону, а сам ударил её кулаком в грудь. Удар был столь неожиданным, что Милдрет отступила на шаг назад, оступилась и повалилась навзничь, едва успев отбросить в сторону меч – а Грегори наклонился над ней и ткнул кончиком деревянного меча ей в солнечное сплетение.

– Проси пощады, – приказал он.

Милдрет стиснула зубы. Её обуяла злость. Она никого здесь не собиралась просить.

Грегори постоял над ней ещё секунду, а потом убрал клинок и протянул ей руку, предлагая встать.

– Я бы и тогда тебя свалил, – сказал он.

Милдрет ничего не ответила. Молча подняла меч и протянула его Грегори рукоятью вперёд.

Грегори принял клинок и покрутил в руках. Рукоять ещё хранила тепло.

– Будешь заниматься со мной? – спросил он.

– Мне не дадут меча, – мрачно сказала Милдрет.

– А если я найду?

Милдрет пожала плечами.

– Я скажу, – мечтательно произнёс Грегори, уже не глядя на неё, – что мне нужно на ком-то тренироваться. И мне отдадут тебя.

Милдрет улыбнулась, хотя от последних слов по спине пробежал неприятный холодок. Ей абсолютно не хотелось, чтобы её «отдавали» кому бы то ни было – и всё же смотреть на Грегори, мечтательно уставившегося в небо, было очень приятно.

– Хорошо, – согласилась она.

Однако плану Грегори не суждено было воплотиться в жизнь. Сенешаль Тизон, ещё злой после необходимости разбираться с овцой, сухо ответил ему, что такое разрешение может дать только лорд Вьепон.

Грегори даже не стал спорить о том, что Генрих никакой не лорд – он почти месяц решался на то, чтобы подойти с подобной просьбой к наместнику, прекрасно понимая, что любая просьба с его стороны того только разозлит.

Когда же он наконец решился, реакция сэра Генриха была именно такой, какую он и ожидал. Тот долго молчал, прикидывая что-то в уме, а затем ответил, что отложит решение до весны.

Весной, впрочем, он ответа снова не дал – вместо этого объявив, что Тизон должен готовиться выступить в новый поход. Никаких разумных доводов он слушать не хотел, со своей же стороны предъявлял один единственный аргумент:

– Народ недоволен. И зол. Нужно занять их войной.

Тизон после недолгого спора согласился начать приготовления, а когда в апреле всё уже было готово к выходу, снова встал вопрос о том, должен ли Грегори идти в бой вместе с ним.

– Обязательно, – заявил Генрих. – Иначе он никогда не станет мужчиной.

Тизон стиснул зубы. У него было кардинально другое мнение на этот счёт. Ему начинало казаться, что сам этот поход устроен для того, чтобы наследник погиб где-нибудь на поле брани, и замок полностью оказался в распоряжении Генриха Вьепона.

Впрочем, приказу он всё-таки подчинился и через несколько дней вывел рыцарей за ворота.

Грегори, вопреки его ожиданиям, на сей раз вёл себя волне разумно. Не лез вперёд и не создавал проблем.