— Нетрудно угрожать тем, кто не может защищаться; но, клянусь вам, я своего добьюсь, и вы пожалеете, что не убили меня сегодня.

— Уходите, сударыня, — повторил граф, — всякую женщину надо щадить, даже такую, как вы!

— Хорошо, я уйду, но прежде отравлю вам сердце! Граф Оливье, покладистый муж погибшей женщины! Ваша жена смеется над вами. Герцог де Роган уже три дня в Париже; он приехал только для того, чтоб увезти вашу жену, они едут теперь в Монтобан. Идите, стучитесь в дом на улице Серизе! Вам не достучаться!

— Лжете! — раздался пронзительный голос мэтра Грипнара. — Графиня Жанна уехала не одна; с ней поехала моя жена. Герцог едет на десять миль впереди. Вот, господин граф, письмо от вашей супруги, в котором она извещает вас о своем отъезде; а вот это от герцога, в котором он, вероятно, объясняет, почему это так случилось. Sang Dieu! Если вам угодно простить эту красавицу, так я не прощу ей убытков, которые она мне наделала в моей гостинице! Пусть заплатит!

Граф невольно улыбнулся и, взяв у него письма, положил ему в руку полный кошелек золота.

— Вы славный человек, мэтр Грипнар! — произнес он. — Вот возьмите за убытки. Я найду случай доказать вам свою благодарность. А вас, сударыня, — прибавил он, обращаясь к Диане, — убедительно прошу уйти, вам больше здесь делать нечего.

— Нет, постойте! — сурово вскричал Ватан. — Великодушие хорошо, граф, когда дело не идет о собственной безопасности, а тут ведь мы все поплатимся головами. Макромбиш, Бонкорбо, делайте, что я велел!

Диану мигом связали, заткнули ей рот и унесли. Граф хотел было броситься ей на помощь, но капитан схватил его за руку.

— Стойте! — крикнул он. — Даю вам слово, что ей вреда не причинят; но теперь это все же одним врагом меньше; у нас их все-таки еще много осталось. Уже поздно; разве вы забыли, что нас ждут?

Граф помолчал с минуту, опустив голову, потом гордо поднял ее и протянул руку авантюристу.

— Благодарю вас, вы мне напомнили о моей обязанности! — сказал он. — Идемте!

Дю Люк понимал, что преследовавшие его неприятели повторят попытку, но будут действовать уже осторожнее и заручатся большими шансами на успех.

Капитан Ватан вполне разделял его мнение, а Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе, чувствуя, что земля уходит у них из-под ног, только и ждали, как бы стать поскорей в ряды армии де Рогана, где их уже никто не отыщет.

Решили следующее: на рассвете солдаты Ватана и Тунеядцы Клер-де-Люня должны были выехать из города не больше как человека по три через разные заставы и соединиться в маленьком городке Гискаре.

— Там никто и вниманья на нас не обратит, — сказал капитан, предложивший его, — а оттуда мы отправимся окончательно в Компьен, где расходятся дороги по всему королевству.

Граф дю Люк прибавил только, чтоб мадмуазель де Сент-Ирем непременно освободили до их отъезда из Парижа.

— Теперь, — продолжал капитан, — мы знаем каждый свое место, и нам остается только отправиться по назначению. Вы, граф, перейдя мост, остановитесь у Бронзового Коня и три раза снимите шляпу; около вас сейчас же соберется пятьдесят человек, которые скажут вам пароль. Я за них отвечаю, как за себя самого… В четыре часа утра, — прошептал он на ухо Оливье, — я жду вас с лошадьми у Монмартрских ворот. Они разошлись.

— Да! — проговорил про себя капитан. — Я знаю, где найти своих молодцов; они не тронутся с места, пока не увидят меня; но мне надо кое-что еще разузнать.

Он отправился к реке; там у плота стояла лодочка.