Изменить размер шрифта - +

Таким образом город был все-таки подкреплен во всех отношениях, и задача коннетабля сделалась еще труднее.

 

 

Молодой человек воспользовался случаем представиться графине дю Люк и признался в любви к Бланш. Жанна сказала герцогине, и, так как де Леран был во всех отношениях прекрасной партией, мадам де Роган не стала мешать влюбленным, напротив, даже помогала им…

Однако же, так как время не соответствовало сердечным делам, она сочла, что лучше будет оставить в тайне свидания Бланш и Гастона, и вот как это устроили: де Леран каждый вечер приходил к графине дю Люк; через минуту после него приходила и Бланш — одна или с герцогиней, проходя секретными коридорами, соединявшими обе квартиры.

Жители Монтобана встретили графа дю Люка, как настоящего победителя, и до самой думы шли за ним, осыпая громкими приветствиями его и его солдат.

По приглашению герцога Делафорса и графа д'Орваля Оливье вошел в думу, где его ждали Дюпюи, первый консул, и самые значительные жители Монтобана. Он дал подробный отчет об экспедиции и в заключение прибавил, что вся честь удачи принадлежит не ему, а капитану Ватану, его адъютанту, что он только следовал его советам.

Такая скромность еще больше возбудила общий восторг.

Дю Люк благодарил. Все, однако, решили, что ему недолго придется остаться у них гостем, так как роялисты уже наверняка больше не покажутся.

— А чтобы показать им, как они ошиблись в расчетах, — сказал Дюпюи, — я велю иллюминовать город; это их просто с ума сведет.

Они разошлись. Делафорс отвел флигель своего особняка графу и его свите. Случай устроил так, что этот особняк был как раз против особняка де Рогана. Оливье, конечно, и не подозревал этого.

Войдя к себе, капитан Ватан и граф нашли готовую закуску, и авантюрист прямо обратился к ней. Они выпили.

— А где же Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе? — спросил Оливье.

— Я послал их спать; им необходимо выспаться. А вы хотите спать, Оливье?

— Нисколько.

— Так займемся прелестными дамами-бутылками.

— Вы, верно, что-нибудь хотите сказать мне, капитан?

— Как всегда, граф, а сегодня особенно. Мы ведь здесь в незнакомом месте, где нам придется, может быть, прожить некоторое время, так не худо бы узнать, что за люди нас окружают.

— Да к чему?

— Значит, мы с вами не сходимся в мнении. А вот кстати, вы спрашивали меня о Клер-де-Люне и Дубль-Эпе, а где же ваш паж?

— Да, да! Бедное дитя! Я не видал его с той самой минуты, как нас атаковали роялисты. Только бы его не убили!

— Его-то? — насмешливо переспросил капитан. — Не беспокойтесь! Это чистая саламандра: огонь его не берет; не бойтесь, его не убили!

— Так вы знаете, где он, капитан?

— Я? Может быть. Будьте уверены только, что господин Клод Обрио не даст себя убить, когда имеет в виду кое-что повыгоднее. Вот увидите, он скоро явится к вам свежим и розовым…

— Что это с вами, капитан? — произнес дю Люк, пристально посмотрев на него. — Вы, кажется, подозреваете бедного мальчика.

— Э, милый Оливье, самое лучшее никому на свете не доверять! Вот поживете подольше — увидите. А теперь пойдемте спать, и у вас, да и у меня глаза слипаются.

Они разошлись.

Но капитан пошел не к себе в спальню, а в одну из самых отдаленных комнат, где Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе сидели за бутылкой вина.

— Что, ребята, исполнили все мои приказания? — спросил Ватан.

— Исполнили, капитан. Макромбиш и Бонкорбо не спускают глаз с пажа, но сказать вам ничего нового еще не можем; проклятый не возвращался в Монтобан, и они тоже.

Быстрый переход