Дом был длинным, низким и белым, с крыльцом вдоль всей стены, на котором собралось огромное количество людей. В центре внимания находились Уиллис Дэниелс и его контрабас. Вместе с небольшой группой пожилых музыкантов-ковбоев, не входящих в состав оркестра Миранды, он играл старую джазовую пьезу — Милтон Браун, если меня не подвели воспоминания о коллекции отца. Все музыканты успели сильно набраться, но со своей задачей справлялись вполне прилично.

Небольшие группы людей разговаривали, выпивали и смеялись. Полдюжины мужчин развлекались, бросая в цель подковы; их освещали голые электрические лампочки, висевшие между мескитовыми деревьями и сараем. Вокруг костра женщины в платьях и сапогах, с множеством серебряных украшений помогали детям с уставшими глазами жарить на огне маршмэллоу. Свет в кабинах пикапов не горел, но далеко не все они пустовали.

Возле дуба разговаривали двое мужчин — Брент Дэниелс и мой новый приятель Джин.

Даже ради вечеринки Брент не переодел выцветшую клетчатую рубашку и черные джинсы, в которых я его видел уже три раза; те, как и он сам, не стали выглядеть лучше. Его черные волосы напоминали шерсть животного, сбитого на дороге машиной пару дней назад. Он нервно переступал с ноги на ногу.

Джин был в темно-синей полотняной куртке, брюках, которые не совсем сходились на животе, белой шелковой рубашке без воротника и черных сапогах. На руке, слишком крепко сжимавшей плечо Брента, я разглядел серебряный браслет. Джин что-то говорил, наклонившись к уху Брента.

Когда Джин понял, что кто-то наблюдает за их беседой, он быстро оглянулся и увидел меня. На секунду его маленькие равнодушные глаза задержались на мне, он закончил фразу, чуть отодвинулся от Брента и рассмеялся, потрепав его по плечу, словно только что рассказал забавную историю. Тот не засмеялся. Он сердито повернулся к Джину спиной и зашагал к дому.

Джин снова прислонился к дубу, поставил каблук на ствол, вытащил самодельную сигарету и принялся шарить по карманам в поисках зажигалки. Пока я шел к нему, он не спускал с меня глаз.

— Специалист по стил-гитаре.

— Это честная работа.

Джин закурил и кивнул.

— Вне всякого сомнения. Честная работа.

— Почему ты торчишь здесь, в темноте? — спросил я. — Твой босс стесняется пригласить тебя на вечеринку?

Джин прищурился, беззвучно повторил «твой босс», словно пытался получше вникнуть в мои слова и опасался, что в них заключено оскорбление.

— Шекли, — решил он.

— Да, большой уродливый белый тип. Ты его знаешь.

В сиянии рождественских огней улыбка Джина получилась неестественно яркой. В глазах полыхнула ярость.

— Понятно.

— Вы отлично поработали, убрав Алекса Бланксигла прошлой ночью.

Никакой реакции. Джин сделал глубокую затяжку, повернул голову и лениво выдохнул дым в сторону крыльца. Старые пьяненькие музыканты заиграли новую мелодию, которая смутно напомнила мне Лестера Скраггса. Пара женщин танцевала на подъездной дорожке что-то народное.

Я посмотрел в сторону входной двери. Брент Дэниелс стоял рядом с мусорным баком и огромными глотками пил пиво. Несколько человек что-то ему говорили, но он не обращал на них ни малейшего внимания.

— Что произошло? — спросил я у Джина.

Тот проследил за моим взглядом и понял, что я имею в виду.

— Ага, как когда-то делал Кэм Комптон. Отличная курьерская служба, точно? Чудное прикрытие — гастроли вместе с группой, с кучей оборудования… ежели у тебя есть товар, который ты собираешься распихать по всей Европе.

— Я сказал Бренту Дэниелсу, что восхищаюсь его сестрой и ее пением. И надеюсь, что в самое ближайшее время она отправится на гастроли в Европу.