Маркус пересек линию рифов и был уже почти над островом, когда посмотрел направо и увидел «Капер», медленно пыхтящий в западном направлении вдоль берега.

Отправляйся домой, сказал он себе, не делай этого. Нет необходимости давать возможность Уиллингфорду второй раз выматывать тебе душу.

Затем он подумал: чихать на Уиллингфорда. Шарпа отчитывали и высокие чины, а Уиллингфорд был явно мелкой сошкой. Что еще они ему могут сделать? Вызвать к командованию? Ну и что? Он уже обдумывал другие возможности в жизни, и флот быстро отступал на второе место.

Маркус нажал на кнопку «передача» на микрофоне и вызвал:

— "Капер"... «Капер»... «Капер»... Говорит Хьюи-один.

Он снял микрофон с рычага:

— "Капер" слушает... перейди на двадцать седьмой, Маркус.

— Перехожу на двадцать седьмой.

— Еще какое-нибудь дерьмо? — спросил Майк.

— Не его вина в том, что случилось с плотом, — возразил Дарлинг. — Он пытался сделать доброе дело.

— "Капер", говорит Хьюи-один. Вип, примерно в двух милях прямо перед тобой находится разбитое судно. Считай, что это два-три-ноль от того места, где ты сейчас. Полторы мили от пляжа.

— Разбитое каким образом?

— Не знаю. На воде плавают обломки. У меня не осталось горючего, чтобы искать оставшихся в живых. Скорее всего, полицейский катер уже на пути к ним, но ты находишься ближе.

— Хорошо, Маркус. Пойду и проверю. — Дарлинг хотел повесить микрофон, но, охваченный добрыми чувствами, нажал кнопку опять. — Эй, Маркус! Наверно, в выходные я выйду в море, если это тебя интересует.

В голосе Шарпа послышалось облегчение:

— Я бы сказал, даже очень... то есть если меня не заставят мыть отхожие места.

Дарлинг повесил микрофон на рычаг, перевел приемник обратно на 16-й канал и обратился к Майку:

— Видишь? Окажи другу услугу, и тебе устроят хорошую головомойку. Ничего себе новость.

Он нажал рычаг дросселя и следил, как стрелка тахометра поднялась с 1500 оборотов в минуту до 2000.

— Почему флот прицепился к Маркусу? — спросил Майк.

— А как ты думаешь? Потому, что его сиятельство блудливый Сент-Джон добрался и до них.

Дарлинг заметил, что слишком часто в последнее время начал выходить из себя, и это удивляло его самого. Ему следует следить за собой и не позволить скатиться до паранойи.

Они с Майком возвратили поврежденные снасти аквариуму и рассказали то немногое, что им было известно по поводу случившегося. Дарлинг начал объяснять, как, по его мнению, могли бы быть улучшены новые снасти, но заместитель директора — щупленький нервный чернокожий мужчина, чью бородку клинышком в стиле Ван Дейка Дарлинг всегда считал маскировкой мышиной внешности, — сказал:

— Боюсь, что это не нужно.

— Что именно не нужно?

— Мы собираемся... э-э... прервать наш договор с вами.

— Что? Почему?

— Видите ли, это было... э-э... — он не решался взглянуть на Дарлинга, — дорогое оборудование... в конце концов.

— Акулы — животные крупные... в конце концов... Господи, Мильтон, если ты хочешь, чтобы я устанавливал снасти на глубину в десять футов, конечно, никто их не тронет. Но ты хочешь, чтобы я подвешивал их на глубине, где, между прочим, кое-что происходит, и желаешь, может быть, чтобы я действительно вылавливал что-то интересное, и вот поэтому существует риск. В этом все дело.

— Да, но... Боюсь, что дело окончено.

— А кто будет ловить для вас этих тварей?

— Ну, это еще следует решить.