От увиденного меня охватила дрожь.

Сны Пайпера все более и более наполнялись страхом. Страх этот, казалось, существовал на двух уровнях: один привязывал его к Земле, другой — к темной звезде. Вариаций в сновидениях было не так уж много. Вторичная тема, два или три раза появлявшаяся в цикле его снов, — посещение вместе с инструктором-надзирателем круглой комнаты в самой нижней части здания. В каждом случае одно из существ, ранее находившихся в библиотеке, размещалось на столе между двумя светящимися плафонами какого-то аппарата, излучавшими мерцающий и колеблющийся свет, порождаемый, по всей видимости, электричеством, хотя здесь, так же как и у ламп за рабочими столами в читальном зале, не было видно никаких проводов.

По мере того, как пульсации света усиливались, складчатый конус на столе постепенно впадал в коматозное состояние и некоторое время пребывал в неподвижности, пока, наконец, гул машины не прекращался. Тут конус сразу же оживал и начинал в возбуждении издавать свист и щелканье. Сцена повторялась в сновидениях практически в неизменном виде. Пайпер понимал, что является свидетелем возвращения разума, принадлежавшего Великому Народу, и отправления в обратный путь ранее перемещенного разума, временно занимавшего морщинистый конус. Содержание высказываний ожившего конуса неизменно представляло собой краткие итоги пребывания разума вдали от темной звезды. Однажды вернувшийся разум был с Земли, где он пять лет провел в теле британского антрополога. Он заявлял, что видел места, где, ожидая своего часа, скрываются сторонники Древнейших. Некоторые из их оплотов частично уничтожены — например, остров недалеко от Понейпа в Тихом океане, Дьявольский Риф близ Инсмаута, а также пещера в горах у Мачу-Пичу — однако в целом сторонники Древнейших расселились достаточно широко, хотя они и не совсем организованы, те же из Древнейших, кто еще остается на Земле, находятся под заклятием пятиконечной звезды — этой печати Старших Богов. Среди областей, которые рассматриваются в качестве потенциальных будущих мест поселения Великого Народа, Земля неизменно оставалась главным претендентом, несмотря на опасность ядерной войны.

Последовательность снов Пайпера, несмотря на их спутанность, ясно указывала на то, что Великий Народ готовится к перелету на другую звезду, весьма отдаленную от погибающей темной, которую он теперь занимал, и что обширные малонаселенные пространства зеленой планеты — покрытые льдом или же горячими песками — вполне могли стать прибежищем Великого Народа. Сны Пайпера были в основе своей весьма схожими. В каждом обязательно присутствовало гигантское сооружение из базальтовых блоков; всегда шла беспрерывная работа странных существ, по-видимому, лишенных потребности в сне; все сны были пронизаны ощущением заточения; наконец, в реальной жизни их неизменным последствием было чувство страха, от которого Пайпер никак не мог избавиться.

Я пришел к выводу, что Пайпер стал жертвой очень глубокого расстройства, в результате которого потерял способность отличать сон от реальности, превратившись в одного из тех несчастных, которые не знают, какой же из миров подлинный: тот, что они видят по ночам в своих снах, или тот, в котором они днем ходят и разговаривают. Но этот вывод не полностью удовлетворял меня, и вскоре я смог убедиться в обоснованности своих сомнений.

III

Эмос Пайпер три недели оставался моим пациентом. В течение этого периода, как ни прискорбно для моей репутации, я фиксировал постепенное ухудшение его состояния. Появились галлюцинации — или то, что я принял за галлюцинации, — в частности, параноидный бред преследования.