Вызов на юг пришел из Москвы с отметкой «срочно». В Севастополе подорвалось несколько кораблей. Немецкие самолеты часто налетали на город, все выходы из гавани были усеяны донными минами. Флот требовал усиления работ по размагничиванию судов. Александрову и Курчатову для поездки предоставили бомбардировщик. На сборы дали так мало времени, что физики не успели захватить чемоданов с вещами. Александров махнул рукой — летим на юг, обойдемся без багажа! Выехали на аэродром налегке, в чем пришли на работу. Курчатов радовался, что в Москве встретится с Мариной и Борисом, — жена сообщила, что их эшелон задержали на Казанском вокзале.

Фронт был рядом, его отмечала извилистая линия взрывов — по темно-зеленой, местами желтеющей земле змеилась широкая огненная полоса. Неподалеку пронесся немецкий истребитель, от него ушли, перейдя на бреющий полет. Курчатов подошел к пулеметчику — может, помочь? Помощи не потребовалось, вражеский истребитель повернул обратно. Но только оторвались от врага, с открывшегося неподалеку аэродрома застучала зенитка — приняли свой самолет за вражеский. Летчик выбросил опознавательную ракету, в ответ зенитка забила еще яростней. Пилот пошел на снижение. К приземлившемуся бомбардировщику ринулась аэродромная охрана со штыками. «Ложись! Ложись!» — кричали красноармейцы, подкрепляя приказы выстрелами в воздух. Выскакивающие из самолета валились наземь.

— Бдительность! — проворчал Курчатов улегшемуся рядом Александрову. — Хорошо, хоть сухо. Такой прием в ливень — не возрадуешься!

Командир явился через несколько минут. Летчики зло матерились. Командир, смущенно улыбаясь, просил прощения за чрезмерно горячую встречу.

— Фронт рядом, сами понимаете. Уже налетали фашисты. А у нас из военных объектов один госпиталь. Да вы не серчайте, отдохнете, накормим.

— Лететь надо, срочно лететь! — Александров показал предписание.

Предписание на командира не подействовало: подписано не его начальством. Вот чин чином доложим командованию о происшествии, получим разрешение выпустить — и, пожалуйста, летите. Посадить можно любой подозрительный самолет, а выпускать на свой страх и риск не разрешено.

— Ладно, связывайся с начальством, — сдался пилот. — А мы в столовой такой налет сделаем на твои припасы — год будешь помнить!

В госпитале еды не пожалели, после ужина устроили вечерок — встречу выздоравливающих с физиками. На рассвете вылетели в Москву.

На подмосковном аэродроме везде были следы недавнего налета — на взлетной полосе наспех засыпанные выбоины, рядом воронки от бомб. Машина уже поджидала физиков. «Едем к заместителю наркома адмиралу Галлеру», — информировал встречающий офицер.

Курчатов помнил шумную довоенную Москву, воспоминание не вязалось с обликом хмурого, настороженного города с обезлюдевшими улицами.

— Пока мы господствуем на Черном море, — невесело сказал адмирал. — Но положение осложняется. И если не внедрить эффективного способа борьбы с магнитными минами, боевая мощь флота будет серьезно ослаблена. Черноморцам дано указание во всем помогать вам.

Адмирал добавил, что сначала хотели присвоить каждому физику воинское звание, но потом отказались. Военная форма имеет свои преимущества, но не лишена и недостатков. Работая в штатском, физики свободны от субординации, это дает возможность сразу обращаться к командующему флотом, минуя инстанции. Инженер — контр-адмирал Исаченков, принявший физиков после Галлера, — выдал официальное задание и предупредил, что полетят в Севастополь они завтра на транспортном самолете: остающееся время можно использовать на прогулку по Москве. Номер забронирован в «Метрополе».

Курчатов помчался на Казанский вокзал. Эшелон Физтеха, задержанный было в Москве, вчера отправился в Казань — Марину с братом не удалось повидать.