Курчатов помчался на Казанский вокзал. Эшелон Физтеха, задержанный было в Москве, вчера отправился в Казань — Марину с братом не удалось повидать. Курчатов послал вдогонку письмо.

Сегодня 7 августа, у них с Анатолием все в порядке, к обоим, правда, недавно прицепился грипп, они энергично подавили хворь стрептоцидом и кальцексом, желудок тоже перестал болеть, настроение хорошее, работа — он добавил: и жизнь — интереснейшая, вполне по вкусу. Перед отъездом заходил к родителям, мать здорова, к отцу вернулось сознание, но оба скучают. Он приободрил стариков, желает своему дорогому и любимому Мурику такого же хорошего расположения духа, как у него. Целую. Привет друзьям!

Когда самолет поднялся, Курчатов припал к окошку. Первые часы полета земля казалась мирной — по шоссе мчались автомашины, змейками красноватых вагонов тянулись поезда. Над Украиной стала чувствоваться война: вспыхивали зарницы артиллерийский дуэли, на шоссе виднелись колонны спешащих на запад воинских частей. На подходе к Крыму самолет прижимался низко к земле. У Курчатова сжималось сердце — чудовищно глубоко проник враг, несколько месяцев назад никто бы не поверил, что возможно такое отступление. Вдруг появилось ощущение собственной вины. Сейчас, когда тяжелая машина чуть не падала на землю, стремясь остаться незамеченной, прожитая жизнь становилась беспощадно ясной — он увлеченно трудился, но все, что делал, пока ни на йоту не помогло Родине отразить врага. Курчатов молча прикрикнул на себя — истерика, возьми себя в руки! Он вспомнил передовицу в газете: «Сегодня один выпущенный танк дороже, чем десять завтра!» Что же, хоть с опозданием, но он спохватился! «Довлеет дневи злоба его!» Он будет жить заботами дня. Битва только начинается, он не стоит в стороне.

— Плохо действует высота? — пересиливая рев мотора, прокричал Александров. Он знал, что Курчатов летел впервые в жизни.

Курчатов с усилием улыбнулся: улыбка казалась вымученной.

В Севастополе, в гостинице «Южная», собралась бригада сотрудников Александрова. Степанов доложил, как идет работа. По первому впечатлению, на Черноморском флоте сделали не меньше, чем на Балтийском: к 9 августа уже размагничено два десятка кораблей. Группа моряков под командованием И. В. Климова внедряет для подлодок безобмоточный способ размагничивания, принятый у англичан. Но способ этот менее освоен, чем разработанный в Физтехе обмоточный, для надводных кораблей, — надо еще поработать над ним. Физикам помогает Б. А. Ткаченко, моряк, офицер, он живет тут же в гостинице. Но командиры кораблей не очень-то пока доверяют «профессорским штучкам». А главное — не хватает кабелей, из-за этого задерживается вся работа.

Курчатов порывисто встал.

— Мое мнение — немедленно к командующему флотом. По принципу — чем выше, тем скорей!

Принцип не подвел. Командующий принял сразу. Флотские снабженцы кинулись выполнять требования «научников». Матросы укладывали на палубах судов обмотки кабелей — это был обмоточный способ, другие тянули кабели вдоль борта кораблей, опуская и поднимая их по команде: «Взяли! Вверх! Вниз!» — по английскому способу. Курчатов с рассветом появлялся на «площадке» и задавал темп, покрикивая на «копух». Иногда он пропадал — это означало, что по какому-то поводу надо «хватать за горло» морское начальство. Дни в августе еще длинные, Курчатов вставал в шесть утра, возвращался в гостиницу в одиннадцать вечера, помощники подравнивались под руководителя.

— Кустарщина! — сказал он Александрову. — Одной контрольной станции для размагничивания мало. Нужна вторая. Думаю заняться этим. Помощь командования обеспечу.

Помощь командования обеспечили легко, но недовольство моряков «профессорскими штучками» еще не было преодолено.