— Она уже все решила.

Мама развернулась к нему и потрясенно воскликнула:

— И ты ее так вот отпустишь?!

— А какой у нас выбор?

Я развернулась и, подхватив свои вещи, направилась к двери. Мама вышла в коридор. И когда я взялась за ручку, порывисто произнесла:

— Если ты сейчас уйдешь — лучше не возвращайся!

Немного помедлив у выхода, я покинула дом, хлопнув дверью.

Даже сейчас при воспоминании о том моменте во мне поднимается буря чувств, а уж тогда я приступила к занятиям, находясь в эмоциональном шоке.

Несмотря на невысокие баллы при поступлении, сама учеба давалась мне легко: наверное, потому, что состояла в основном из практики. Четыре года пролетели быстро. Свое обучение я до сих пор вспоминаю с затаенной нежностью: самый беззаботный и один из самых счастливых периодов моей жизни. С родителями я помирилась через полгода, они все время моего обучения очень переживали за меня, а я, вырвавшись из-под опеки, училась, отдыхала с одногруппниками и периодически встречалась с Сайларом, когда он возвращался с заданий.

Первая серьезная неприятность в моей новой, взрослой, жизни стала для меня неожиданностью. Через несколько дней после выпуска пришло сообщение — мой друг детства на очередном задании получил серьезную травму. Некоторое время мы вместе работали в Дозоре, а потом он вдруг уволился и уехал. Оказалось, после ранения его перевели на задания более низкой сложности, и на этом фоне у него возник конфликт с начальством. Но перед тем как подать в отставку, он успел устроить так, чтобы меня оставили в родном городе.

Служба моя простой не была: работа у хранителей опасная. В своих мечтах о великих свершениях, достижениях и сражениях я не учла, что есть и бытовые моменты. Вот тут-то и нашла коса на камень.

На прорывах всегда работает команда нападающий-защищающий, в связи с чем совершать героические поступки в одиночку у меня попросту не было возможности. А напарника, несмотря на хорошую психологическую характеристику, мне подобрали не сразу.

При нашей работе, на которой можно и голову сложить, очень важна психологическая совместимость, взаимопонимание и слаженность взаимодействия. Первое время, работая и выполняя задания, я не чувствовала нападающего, не понимала его действий, между нами не хватало какой-то связи.

«Может, со временем все наладится», — думала я тогда, но потом поняла, что под лежачий камень вода не течет, и начала перебирать кандидатов, по мере возможности подбирая себе более подходящего напарника.

Удачный случай для моего профессионального роста подвернулся неожиданно: в Лукан перевели хранителя из другого города. По неизвестной причине у него возник конфликт с напарником, и работать вместе они больше не смогли. И в своем городе он остаться не пожелал. Странно, обычно мы прикипаем к какому-то определенному месту, изучаем его, привыкаем и покидаем только в случае необходимости и крайне неохотно. А тут — по собственному желанию…

В итоге, когда я шла к начальнику, Вархару Сарговичу, знакомиться со своим новым напарником, меня снедало нешуточное любопытство.

Открыв дверь кабинета, я увидела сидящего за столом своего шефа и огромного чадара.

Первое, что мне бросилось в глаза, — длинные волосы. Обычно представители расы чадаров носят короткую прическу, но, присмотревшись, заметила в туго скрученном хвосте замаскированные лезвия.

Развернувшийся ко мне всем корпусом мужчина был высок, как и все чадары, и широкоплеч. Под одеждой угадывалась хорошо развитая мускулатура, что делало массивное телосложение еще более впечатляющим.

Лицо не отличалось правильностью черт, нос был сломан, наверное, в двух местах, а четко очерченные губы создавали ощущение суровой неприступности. Тем не менее тяжелый подбородок, острый взгляд темных глаз и хищные повадки делали мужчину очень привлекательным.