Во время обеда Симакин совал в печурку поленья и молчал.

– Решил поститься? – спросил Зимин.

– Забыл, – буркнул компрессорщик.

Где уж ему сегодня было просить жену приготовить обед! И не позавтракал даже.

– Держи! – Гришаков протянул кружку молока.

Симакин взял.

Тут же ему дали хлеба, отрезали кусок колбасы.

Но приняться за еду он не успел. Скрипнул снег, и в обогревалку вошел мальчишка в не по росту длинной стеганке и шапке с торчащими в стороны ушами.

На нем были подшитые валенки, большие, высокие, не по ноге, и было странно, что они не соскакивали. Как глянул на мальчишку Симакин, так рука его с кружкой молока опустилась на колено.

– Твой? – спросил Зимин.

– Мой. – По тому, как компрессорщик произнес это, бригадир обо всем догадался.

Шурка подал ему мешочек, затянутый ремешком:

– Мамка велела…

Симакин взял мешочек и дернул ремешок.

Быстрыми глазами Шурка оглядел незнакомых людей.

– Шагай сюда, – Юрка подвинулся на ящике, – к огоньку.

Но Шурка не сел. Он стал ходить по домику, оглядывая грубые нары у стенки, противни для промывания перфораторов, кайлы и кувалды в углу. Увидев за деревянной перегородкой большие бумажные кули, он заинтересовался. Верхний куль был надорван, в нем виднелся какой-то желтоватый порошок. Заметив, что Шурка удивленно уставился на куль, Андрей взял щепотку порошка и, как привередливая хозяйка пробует муку, растер ее в пальцах.

– Хороша? – спросил он у мальчишки.

– А что это такое?

– Разве не видишь? Мучица…

– А на кой она вам? – Шурка недоверчиво улыбнулся.

– Ну и вопрос, – сказал Андрей. – Слушай, Лукич, что это у тебя парень такой малограмотный: спрашивает, зачем мука!

Симакин не отозвался. Он сидел в другом углу и хмуро обгладывал заячью ножку.

– Понимаешь ты, – продолжал Андрей, – эта мука очень питательная. Как намерзнемся да наголодаемся на скале, блинчики из нее на сковородке печем. Пальчики оближешь! Может, угостить тебя? Век не забудешь…

Бурильщики заулыбались.

Особое расположение к мальчишке почувствовал Юрка, сам еще наполовину мальчишка. Он примерил на лицо Шурки респиратор и приказал: «Дыши, пацан!» Шурка засопел носом, задвигал щеками, вырвался из его рук и закружился по обогревалке, заглядывая каждому в лицо. Потом Юрка выклянчил у Гришакова – ох и скуп же был он на «взрывматериал»! – кусочек бикфордова шнура, толстого, черного, с пороховой ниткой внутри, поджег его и держал в руке до тех пор, пока тот, шипя и брызгаясь, не догорел до пальцев, и бросил его на печурку.

Шурка был в восторге.

– Еще! – крикнул он, взмахнув длинными рукавами стеганки.

– Хочешь в классе поджечь? – спросил Зимин.

– Ага! – блеснул глазами Шурка. – Вот смеху будет!

Симакин перестал сосать в своем углу заячью косточку и мрачно посмотрел на Шурку.

– Дядя Коля, – сказал Зимин, – у тебя глина для запыжовки шпуров не кончилась?

– Да осталось немного, – ответил взрывник.

– Давай ведро.

Гришаков подвинул ногой железную бадейку.