В ее больших глазах заблестели слезы.

— Расскажи мне о своем муже. Я чувствую, что мне надо наверстать упущенное. Прошу тебя, расскажи о нем.

— Он врач. Высокий и худощавый. Очень добрый. Я не представляю, что могла бы полюбить кого-то, кроме Эдуардо. Когда я его вижу, мое сердце начинает ликовать. Он проявил себя как очень сильный и мудрый мужчина.

— А твои дети?

— У меня их четверо.

— Четверо! — воскликнула София, пораженная.

— Разве ты не помнишь, что в Аргентине это не исключение, а норма?

— Просто не могу себе представить, что твое маленькое тело могло произвести на свет четверых детей!

— Я тогда не была маленькой, уверяю тебя. Я никогда не была маленькой.

Она рассмеялась.

— Я хочу, чтобы ты познакомила меня со всеми. Я хочу узнать их всех. Они же мне кузены!

— Ты всех увидишь. Когда приедешь в Санта-Каталину, я познакомлю тебя со всеми. Они сегодня заберут меня. Эдуардо приезжает ко мне по утрам и после обеда. Он и вечера проводит здесь. Иногда я приказываю ему отправляться домой или на работу. Он выглядит таким уставшим! Я очень беспокоюсь за него. Как он будет справляться без меня? В самом начале он был для меня надежной опорой. Несмотря на болезнь, сейчас я чувствую, что он нуждается во мне больше, чем я в нем. Я не могу вынести мысль о том, что покину его.

— Я не верю своим глазам, Мария. Ты так спокойно говоришь об этом, — произнесла София тихим голосом, и сердце ее наполнилось грустью.

Она была принижена мужеством Марии. София подумала о том, как гордость помешала ее примирению с семьей. Ее проблемы вдруг померкли перед величием Марии. Она поняла, как мелко прозвучат все ее жалобы. Только теперь, оглядываясь назад, София видела свои ошибки. Она боялась, что уже слишком поздно исправить ситуацию, и ощутила себя самой несчастной на свете. Они не смели заводить разговор о Санти.

— Что стало с Софией, с которой я росла? Кто сумел лишить тебя привычного куража?

— Мария, ты никогда не была такой сильной. Бог ты мой, я всегда была сильной.

— Нет, София, ты всегда притворялась сильной. Ты была капризной, взбалмошной, потому что ты нуждалась в материнском внимании. Она же всю себя отдавала сыновьям.

— Вполне возможно.

— Поверь мне, я прошла через отчаяние, через страх. Я спрашивала: «Почему я? Что я сделала плохого? Чем заслужила такой печальный конец?» Но жизнь продолжается. Нужно принять свою судьбу. Надо постараться извлечь максимум из того, что нам отпущено. Я полагаюсь на Бога. Смерть — это лишь ворота в другую жизнь. Это не прощание навеки. Я верю, и это меня спасает, — сурово произнесла она, и София поняла, что Мария достигла душевной гармонии с миром.

— Итак, ты вышла замуж за театрального продюсера? — бодрым голосом спросила Мария.

— Откуда ты знаешь? — удивилась София.

— Когда была война на Фолклендских островах, в газетах поместили твою фотографию.

— Неужели?

— Там написали, что аргентинка оказалась по ту сторону океана во время конфликта двух стран, и я увидела эту газету.

— Как странно. Я так часто думала о вас, я ощущала себя предательницей, — призналась София, вспомнив то время, когда она разрывалась между родиной и страной, ставшей для нее вторым домом.

— Ты стала настоящей британкой. Кто бы мог подумать? Расскажи о своем муже.

— Он намного старше меня. Он очень добрый, смелый, прекрасный отец. Он относится ко мне, как к принцессе.

София не скрывала того, как гордится Давидом.

— Как хорошо.