– Ваша семья здесь, в Лондоне? – спросила Саманта скорее из уважения, чем из интереса. Она рассматривала связки веревок и толстых канатов, лежавших на палубе. Как ни странно, но с берега корабль казался ей гораздо больше.

– Нет, они живут в Тринкомали.

– Тринкомали? Это там, где был тайфун? – спросила она.

– Так точно. Я молюсь, чтобы они остались живы. Его слова снова напомнили ей о ее собственном горе.

– Сочувствую, – сказала она капитану. У него на глазах появились слезы, и он отвернулся от нее, пытаясь их скрыть.

– Здесь не о чем сожалеть. На все воля Господня, – ответил капитан. – Хуже всего то, что мы не можем получить оттуда никаких известий. Мистер Кардерок приехал сюда, как только ему сообщили об этом несчастье. Он рассказал нам о том, что стихия унесла жизни очень многих людей. Я буду молиться за своих близких, пока не вернусь домой.

– Я буду молиться вместе с вами, – пообещала Саманта. – Расскажите мне о ваших детях.

– О, дети есть не только у меня, – сказал капитан. – У доброй половины экипажа в Тринкомали остались семьи. Это очень хорошее место. Нам нравится там жить, и никто не скучает по холодной английской зиме.

– Я уверен, что мой брат сделает все возможное для того, чтобы помочь вам, – грустно сказал Вейланд.

– Благодарю вас, ваша светлость, – ответил капитан. – Мы в этом даже не сомневаемся. Он удивительный человек, не так ли? Он лучше всех понимает Восток. Именно поэтому так преуспел в делах.

После разговора с капитаном Саманта и Вейланд вернулись в Пенхерст. Они оба молчали, погруженные в свои мысли.

За время их отсутствия Йель так и не вернулся домой. Был уже поздний вечер, однако Марион и Твайла все еще сидели в ожидании.

Саманта не пошла с Вейландом к ним. Она поднялась в свою комнату. Огонь в камине уже давно погас, и в комнате было темно. Она зажгла свечу и поставила ее на комод.

– Господь милосердный, где же он может быть? Прошу тебя, верни его домой.

В этот момент легкий сквозняк приоткрыл дверь, ведущую в гостиную. Саманта подошла к этой двери, собираясь закрыть ее, и замерла от удивления.

Он сидел в гостиной.

Распахнув настежь дверь, она вгляделась в темноту.

Йель сидел на диване, положив свои длинные ноги на стол, и вертел в руках пресс-папье из зеленого стекла. Она видела, как стекло слегка поблескивает в темноте. Похоже, он не заметил ее появления. Или не подал виду, что заметил.

– Ты уже все знаешь, – сказал он, подняв, наконец, голову. Это скорее было утверждение, чем ответ на вопрос.

– Я беспокоилась за тебя. Мы все ждали твоего возвращения.

– Мне нужно было побыть одному, – ответил он.

– Как долго ты уже здесь сидишь?

– С тех пор как вернулся от банкира.

– Но слуги сказали…

– Я зашел через черный ход, Сэм. Меня никто не видел. Мне нужно было время для того, чтобы все обдумать.

Она вошла в комнату и, подойдя к Йелю, опустилась перед ним на колени.

– О чем тебе нужно было подумать?

Он неожиданно улыбнулся.

– О том, какой я все-таки невезучий сукин сын, – сказал он, продолжая вертеть в руках пресс-папье. – Даже эльфы не спасли меня, Сэм. Все, что я нажил своим трудом, исчезло навсегда.

– Не все, Йель, – сказала она, сжав его руку. – У тебя еще есть я.

Он повернулся к ней, и их взгляды встретились.

– Тебе не стоит оставаться со мной, – сказал он.