– Айрис, прости меня, если я сейчас кажусь тебе нелепым или глупым. Но эта неожиданно вспыхнувшая любовь потрясла меня до глубины души. Я не был готов к ней. Если бы я не любил тебя так сильно, я бы чувствовал себя просто скотиной, но дело в том, что я очень люблю тебя, и в этом мое оправдание. Сможешь ли ты это понять и поверить, что я говорю правду?

– Да. Но что же Элизабет?

– Мне казалось, что я люблю ее, Айрис. И это правда, хотя мне трудно сейчас разобраться в себе. С тобой все по-другому. Такие вещи случаются, случилось это и со мной…

Айрис сидела спокойно, но на душе у нее было тяжело. Волшебство этой ночи начало тускнеть, как блекнут звезды с приближением восхода солнца. Стивен выглядел очень несчастным, и это причиняло ей боль. Больше всего ей хотелось снова почувствовать тепло его объятий и страстный жар его губ. Ей нужно было отогнать призрак этой «другой девушки», угрожавшей разрушить ее счастье.

– Пойми, дорогая, я не хотел, чтобы так вышло, – снова заговорил Стивен.

– Но, Стивен, – медленно произнесла она, – ты ничего не мог с этим поделать. Ты ведь знаешь, я уже говорила тебе. Я, как и мой отец, верю в судьбу и, как я тебе уже сказала, то, что произошло этой ночью, было предопределено, и избежать этого невозможно.

– Не могу сказать, что полностью в это верю, – коротко рассмеявшись, сказал Стивен. – Я считаю, что человек до определенной степени в состоянии управлять своей судьбой.

– Мы, разумеется, можем контролировать свое поведение, но наша встреча и то, что мы полюбили друг друга, было так же неизбежно, как жизнь и смерть.

– О Айрис, любовь моя, – простонал Стивен. – Может быть, ты права. Пусть так. Но помолвка – это договор, который не так-то легко расторгнуть. Вот где камень преткновения. Кроме того, я знаю, что Элизабет очень хорошо ко мне относится.

– Насколько хорошо? – тихим голосом спросила Айрис.

Он с трудом сглотнул.

– Ну… насколько я знаю… – пробормотал он, – достаточно хорошо, чтобы хотеть выйти за меня замуж.

– Чувствует ли она, что ты для нее – весь мир, солнце, луна и звезды, что ты само дыхание ее жизни?

Стивен покраснел. Бедная маленькая Элизабет явно не сочеталась с такой поэтичной экзотикой. Он отчетливо понимал, что Элизабет была неспособна на такие возвышенные чувства, которые бурлили в Айрис. Но сколько вообще женщин понимают любовь так, как Айрис Лоуэлл? И многие ли из них готовы с такой самоотверженностью отдаться этому чувству? Поэтому было бы нечестно с его стороны заниматься сравнениями. У Элизабет и таких девушек, как она, не было за плечами нескольких лет изучения философии, истории, долгих уединенных раздумий. Общаясь с Айрис Лоуэлл, мужчина имел дело с уникальным явлением, и в этом-то крылась опасность.

– Ответь мне, Стивен, любит ли она тебя так же сильно? – продолжала допытываться Айрис.

– Понятия не имею, дорогая, – развел руками Стивен.

– А я люблю тебя именно так, Стивен. И раз я так говорю, то значит это навсегда.

Он бросил окурок в пепельницу.

– Мне кажется, я тоже люблю тебя так же сильно, – импульсивно сказал он. – Но мне приходится думать об Элизабет. Я должен играть честно.

– Играть? – недоуменно повторила она. – Какое отношение к чувству имеет игра?

С некоторым облегчением он почувствовал, что в эту самую трудную минуту его жизни к нему начинает возвращаться чувство юмора. Он улыбнулся.

– Дорогая моя, это просто такое английское выражение. Мы часто его употребляем. Для англичанина понятие чести имеет огромное значение, и поэтому, видит Бог, я не могу лицемерить.