|
С правой стороны бежал берег, где иногда возникали очертания колокольни или странной геометрии дольмена. Жан Ледрю пальцем указал Марианне на один из них: - Легенда гласит, что в рождественскую ночь, когда начинает бить полночь, дольмены и менгиры устремляются к морю, чтобы напиться, и тогда сокровища, которые они скрывают, остаются открытыми. Но когда пробьет двенадцатый удар, они все возвращаются на свои места, раздавливая смельчаков, пытавшихся их обокрасть. - В Бретани, наверно, много легенд? - Бесконечное множество. Больше, чем валунов, я думаю. Огонь маяка внезапно вспыхнул в ночи, желтый, как октябрьская луна, господствуя над нагромождением скал высокого, мыса. Капитан показал подбородком в его сторону. - Маяк Сен-Матье. Этот мыс - одна из крайних точек континента. Что касается аббатства, оно было когда-то богатым и могущественным. И в самом деле, в неверном свете луны, пробивавшемся сквозь облака, перед маяком теперь показались полуразрушенные стены церкви и большого здания, придававшие этому пустынному мысу такой зловещий вид, что матросы невольно стали креститься. - Конкет находится в четверти лье на север, не так ли? - спросил Видок у Жана Ледрю, который не ответил, внимательно всматриваясь в море. В этот момент из сорочьего гнезда раздался пронзительный голос юнги: - Парус прямо по курсу! Все встрепенулись и стали вглядываться вперед. В нескольких кабельтовых показались изящные очертания брига, несшегося с надутыми парусами по этим опасным водам с такой же уверенностью, как местная рыбачья лодка. Жан Ледрю тотчас скомандовал. - Сигнальный фонарь! Открывайте фонарь! Это они. Как и другие, Марианна наблюдала за маневрами красивого корабля, понимая, что это и был обещанный Сюркуфом спаситель Один Язон, пленник мечтаний или усталости, не шевелился, продолжая вглядываться в небо. Тогда Ледрю сказал с нетерпением: - Да посмотри же, Бофор! Вот твой корабль. Корсар вздрогнул, в одном порыве вскочил и замер, вцепившись в борт, широко открытыми глазами пожирая приближающийся корабль. - "Волшебница", - пресекшимся от волнения голосом прошептал он. - Моя "Волшебница"!.. Увидев, как он бросился, Марианна тоже встала и прижалась к нему. - Ты хочешь сказать, что этот корабль твой? - Да.., мой! Наш, Марианна! Этой ночью я вновь обрел все, что считал навсегда утраченным: тебя, любовь.., и ее! И столько было нежности в этом кратком слове из двух букв, что Марианна на мгновение ощутила ревность к кораблю. Язон сказал о нем как о своем ребенке, будто вместо дерева и железа он был сотворен из его плоти и крови, и он созерцал его с радостью и гордостью отца. Ее пальцы оплели пальцы моряка, словно она инстинктивно пыталась вернуть полное обладание им, но Язон, устремленный к своему кораблю, не обратил на это внимания. Он повернул голову к Ледрю и обеспокоенно спросил: - Человек, который ведет его, настоящий повелитель моря! Ты знаешь, кто он? Жан Ледрю торжествующе рассмеялся. - Ты же сказал: повелитель моря! Это сам Сюркуф. Мы украли твой корабль из-под носа таможенников Морле... Поэтому я и прибыл в Брест позже, чем думал. - Нет, - раздался позади них спокойный голос, - вы не украли его! Вы им овладели с согласия. |
