— Вы должны понять, Сьюзен, — начал он рассудительным тоном, — что я никогда не причинил бы вам зла, если бы вы не вмешались во что не следовало. Честно говоря, вы мне очень понравились. Поверьте, я говорю искренне. Вы интересная женщина, к тому же очень умная. Но ведь это вас и погубило, не так ли? Вы слишком умны.

Он начал обматывать веревкой ее предплечья, бережно приподнимая ее тело. Она лежала на полу позади своего письменного стола, он нашел подушку и подложил ей под голову. Верхний свет он приглушил: ему нравился мягкий свет, при каждом удобном случае он пользовался свечами. Здесь, к сожалению, не было такой возможности.

— Зачем вам непременно понадобилось упоминать в передаче о Регине Клаузен, Сьюзен? Не надо было затрагивать эту тему. Вот уже три года, как ее нет в живых. Ее тело лежит на дне бухты Коулун. Вы когда-нибудь видели бухту Коулун? Ей там понравилось. Весьма живописное место. Сотни маленьких домиков на баржах, и в них живут люди, целые семьи, не подозревающие, что под ними покоится одинокая леди.

Он обматывал и перематывал веревкой крест-накрест верхнюю часть ее тела.

— Гонконг стал последним приютом для Регины, но влюбилась она в меня на острове Бали. Вроде бы такая умная женщина, а как легко оказалось уговорить ее покинуть судно! Вот что делает одиночество. Так хочется в кого-нибудь влюбиться, и ты с легкостью веришь тому, кто оказывает тебе внимание.

Он начал связывать ноги Сьюзен. «Дивные ножки», — подумал он. Даже несмотря на то, что она была в брючном костюме, он на ощупь чувствовал точеные щиколотки и стройные икры, когда поднимал их и обматывал веревкой.

— Мой отец тоже с легкостью попался, Сьюзен. Смешно, правда? Они с матерью были мрачной, суровой парой, но он тосковал по ней, когда ее не стало. Отец был богат, но у матери было независимое состояние. Все свои деньги она завещала ему, но думала, что рано или поздно он передаст все мне. В ней не было ни человеческого тепла, ни нежности, ни щедрости, но по-своему она меня все-таки любила. Она говорила, что я должен во всем походить на отца: делать деньги, быть прилежным, хорошо разбираться в делах.

Он дернул веревку сильнее, чем собирался, вспомнив эти бесконечные нотации.

— Вот что говорила мне мать, Сьюзен. Она говорила: «Алекс, когда-нибудь у тебя будет огромное состояние. Ты должен научиться его беречь. Когда-нибудь у тебя будут дети. Воспитывай их правильно. Ты не должен их баловать».

Теперь он опустился на колени возле Сьюзен, склонился над ней. В его словах отчетливо прорывался гнев, но голос звучал спокойно и ровно, он как будто вел светскую беседу.

— У меня было меньше карманных денег, чем у любого другого мальчика в школе, и по этой причине я не мог развлекаться вместе с другими. В результате я стал одиночкой, научился развлекать себя сам. Частью этих развлечений стал театр. Я соглашался на любую роль в школьных спектаклях, какую только мог получить. На четвертом этаже нашего дома у меня был полностью оборудованный миниатюрный театр — единственный по-настоящему большой подарок, полученный за всю мою жизнь. И его, заметьте, я получил не от родителей, а от друга семьи, который разбогател, получив от моего отца биржевую наводку. Он предложил мне выбирать все, что я захочу, и я выбрал театр. Я разыгрывал для себя целые спектакли, играл все роли. Я стал отличным актером. Пожалуй, я мог бы заняться этим профессионально. Я научился перевоплощаться в кого угодно, научился выглядеть и говорить, как любой выдуманный персонаж.

Сьюзен слышала над головой знакомый голос, но голова у нее раскалывалась от боли, она не смела открыть глаза. «Что со мной происходит? — спросила она. — Здесь был Алекс Райт, но кто меня ударил?» Она едва успела его разглядеть, пока не потеряла сознание.