А Катлер… Катлер просто извращенец. Таких возбуждают некрасивые женщины. Да! Это все объясняет. Вот так – похоже на правду.

Так – гораздо легче. Ничего таинственного, волшебного, тем более – прекрасного и желанного, никакой любви, просто психическая патология. Не нужно ломать свою жизнь, не нужно надрываться, строя новую, – зачем, если можно оставить все как есть, если исключения только подтверждают правила, если на одного сумасшедшего найдется десяток обыкновенных мужчин, с которыми так привычно и легко иметь дело.

Кэссиди улыбалась совсем другой улыбкой. Она чувствовала облегчение, словно только что избежала смертельной опасности.

Печальная и изящная кукла красавицы медленно привязывала свои порванные «поводки» на место.

Еще бы: тот отослал его пить кофе, а сам взял машину и умчался куда-то! Явно ведь сел за руль впервые за много месяцев – и сразу развил такую скорость.

Сидя на кухне за кофе с круассанами, Дейзи, Памела и Люк потратили более получаса на обсуждение того, куда это мистер Катлер так торопился…

Джон торопился к той единственной женщине, которая была необходима ему, как воздух, как вода.

Он ехал к Виктории.

Я ей все объясню. Я ей все расскажу: и про глупую эту обиду, и про Кэссиди, и про то, как бил стаканы в кабинете. Она поймет. Главное – поговорить. Обязательно нужно поговорить. Я скажу, что люблю ее. Пусть думает, что хочет. Это не может быть не взаимно.

Джон едва ли видел мелькающие за окном дома, потом – высаженные вдоль шоссе тополя…

Включил музыку – громко, очень громко. Из динамиков с надрывом неслась старенькая песенка «Скорпионз», от которой щемило где-то внутри, хотелось колотить кулаком в ее дверь и кричать: «Да, я все еще люблю тебя! Люблю тебя!..».

Люблю тебя!

Джон вдавил педаль газа в пол. Мимо с неприятным свистом проносились автомобили. Джон почти не замечал их. Но сегодня удача была к нему благосклонна. Он знал это наверняка. Никогда в жизни он еще не был ни в чем так уверен, как сейчас в том, что самое главное – увидеть Викторию, поговорить с Викторией, поцеловать ей руки, и ничего не может с ним случиться прежде, чем он это сделает.

А потом – и подавно, потому что не может быть, чтобы она не любила меня так же, как я ее!

Одной рукой он вытащил телефон из кармана. Нервные, быстрые движения пальца, нажимающего на кнопки.

Мэлори, ты что, оглох?! Восьмой гудок…

– Да, босс? – наконец-то ответил Мэлори с обычной невозмутимостью.

– Мне нужен адрес Виктории.

– Сейчас… одну минуточку… Что-нибудь случилось, мистер Катлер?

– Джекоб, не задавай лишних вопросов. – Джон начинал выходить из себя. – Адрес.

– Ага. Нашел. Готовы записывать?

– Я запомню, – прорычал Джон.

Мэлори притих, потом, очевидно, понял, что лучше делать то, чего от него хочет босс, и назвал улицу и дом.

– А номера квартиры я не знаю. Никогда к ней не заходил.

– Я понял.

Джон уже подъехал к пригороду Лондона. Спальный район. Маленькие домики, стоящие близко друг к другу. Маленькие окна. И много-много простых человеческих жизней, проходящих на этом фоне…

Он не думал об этом. Его занимала только предстоящая встреча с Викторией.

Что сказать? Да нет, все понятно, я, наверное, сразу же скажу ей всю правду: люблю. И что хочу прожить всю жизнь рядом с ней, хочу жить в доме, который украсит она – весь, каждую комнату. Ах да, и что я идиот. Виктория простит. Мы же поступили совершенно одинаково… Поймет.