— С Олегом Николаевичем меня соедините, — уверенно сказал он. — Шаурин… Иван Денисович. Подожду.

Показалось, или у него в телефоне что-то прозвучало про «приемную губернатора»?

Шаурин не стал разговаривать при ней, вышел на лоджию и прикрыл дверь. Алёна только слышала его гулкий голос. Иногда смех. Такой выученно-мягкий заготовленный смешок.

Показалось, что разговаривал он целую вечность. Когда вернулся, был спокоен.

— Твое начальство там подохренело маленько, да, Мурка? Ничего, сейчас минут через пятнадцать-двадцать тебя пригласят обратно. Можешь даже повыделываться, пусть поуговаривают. — Остановился перед ней, поглядывая на телефон и держа его так, словно готов поднести трубку к уху. Как будто звонка ждал.

— Ты надеешься такой вопрос решить за пятнадцать минут? — удивилась она, чувствуя, как отвратительно уютно стало находиться с ним в одной комнате после того, как он привычно назвал ее Муркой.

— Я не надеюсь, я решу. Иначе ваша шарашка исчезнет с лица земли.

— Кому ты звонил? — голос ее совсем стих. — Ты же не Крапивину звонил?

— Почему не Крапивину? — усмехнулся он.

— Зачем?

— Как – зачем? Кто-то, имея проблемы, звонит знакомому гаишнику; а я, когда у меня неприятности, звоню знакомому губернатору.

— Ваня, это слишком… Я все равно теперь не смогу там работать, — выдохнула она шокировано.

— Кому слишком – тебе? Мне – нет. Или ты так и не поняла, с кем встречалась? И ты будешь там работать! Я человека побеспокоил, оторвал от дел! Потому ты будешь и дальше там работать! Можешь не переживать, для тебя теперь вообще все дороги открыты, с тебя будут пылинки сдувать и рта не посмеют против открыть.

— Да я не хочу!.. — Ее затрясло. — После всего этого маразма!

— Тогда какого черта ты меня дернула? — рявкнул.

— Я дернула? — удивленно воскликнула. — А разве я просила решать мои проблемы? — принялась защищаться, хотя прекрасно знала, что Шаурин не из тех, кого можно утопить одним веским доводом. Он и сам может долго водить по кругу, а потом все равно ловко загонит в угол.

— И правда не просила, — подумав, согласился он и улыбнулся холодно. — Что вполне объяснимо, ведь правда? Это же, как ты тогда сказала, паттерн. — Снова улыбнулся и продолжил издевательски. — Доктор, тебе ли не знать, как непросто ломать устоявшиеся схемы поведения. Тут не обойтись без квалифицированной помощи. А если клиент не настроен на глубокую личностную проработку, то это практически невозможно, да? У тебя майка шиворот-навыворот, — вдруг сказал он.

— Что?.. — принялась осматривать себя.

Твою ж мать… И правда напялила белую майку швами наружу. Пальцы дрогнули: снять бы ее да вывернуть, надеть как положено. Но не при нем же теперь раздеваться, но и уйти в другую комнату себя заставить не могла.

— Когда ты меня потеряла, ты так не убивалась, не ревела, как сейчас из-за своего увольнения, — сказал напряженно.

То, что не ревела, правда. Все эти дни не ревела, а сегодня словно прорвало. Думала, с ума сойдет.

— Ты спросил… или думаешь, что я так и не поняла, с кем встречалась. Я поняла. С первой секунды поняла. В том-то и дело, Ванечка, что встречалась я с тобой. С тобой! Не с сыном Шаурина, не со знакомым губернатора, а с тобой! И если ты этого не понял, то тогда… — Ее пылкая речь оборвалась. Алёна заикнулась и сглотнула.

— Тогда – что? Ну? Договаривай, — мягко подтолкнул он. Она молчала, только вздыхала глубоко, словно воздуха не хватало.