— Да, я терпеть не могу корицу, ненавижу просто, — подтвердила Алёна и передвинула тарелку.

Ничего не скажешь, у Ваньки потрясающе красивая мама. Очень ухоженная. Хотя при ее статусе и положении по-другому просто быть не может. У Шауриной есть все возможности, чтобы выглядеть достойно. Она просто обязана выглядеть так, как сейчас выглядит. А главное, фигура у этой женщины стройная, но плотная, не иссушенная постоянными диетами. Губы у Ваньки от матери – мягкие, чувственные. Вот так же Юлия улыбалась: скрывала за улыбкой все, что можно скрыть, и говорила улыбкой то, что в словах не досказала. И глаза серо-зеленые у Ваньки тоже от нее.

— Ты почему не ешь? — спросил Ваня, усевшись наконец за стол. Он переоделся. Незаметно для себя Алёнка облегченно вздохнула, увидев его в джинсах и бледно-голубой футболке. Таким видеть его привычнее, такой он ей ближе и роднее.

— Я терпеть не могу корицу.

— Конфеты будешь?

— Конфеты буду.

— Алёнка, ты сегодня какая-то невеселая, — сказала Катя, как будто воспользовавшись моментом, пока брат отошел.

— Я сегодня жертва обстоятельств.

— Ванечки, что ли?

— Угу, Ванечки.

— Да, — со вздохом протянула Катюша, — я бы не хотела, чтобы меня к маме жениха приволокли насильно. Я бы такого не простила.

Алёна разомкнула губы, собираясь ответить, что тоже не простит, но вовремя осеклась, чтобы не расписаться в таком громком определении их с Ванькой связи. Да и Катюша смотрела на нее так хитро и умно, явно ожидая реакции.

— Я девушка мстительная, тоже что-нибудь придумаю, — осторожно подбирая слова, ответила Алёна.

— Что, например? Тоже познакомишь меня со своими родителями? — усмехнулся «виновник» сложившихся обстоятельств.

— Нет. Тебе повезло. У меня нет родителей, они давно умерли, — спокойно, даже немного равнодушно, сказала Алёна.

За столом наступила гробовая тишина. Юлия Сергеевна бросила на Ваню уничтожающий взгляд. Ваня, как и следовало ожидать, и бровью не повел.

Домой Шаурин привез Алёнку поздно. Она чувствовала себя усталой, без сил, будто из нее все соки высосали. И все равно отпускать Ваньку не хотелось.

— Хочешь кофе?

— Хочу.

— Пошли. Мне кажется пора поставить в сегодняшнем кофе-чаепитие финальную точку. У меня сегодня прям бон вояж, езжу по гостям и чаи распиваю.

Хотя Ваня у нее в квартире был в первый раз, особого интереса он не проявил, не стал осматриваться, прошел за ней в ванную вымыть руки, потом на кухне послушно уселся за стол.

— Так кофе или чай? — еще раз уточнила Алёна.

— Так кофе.

— Чувствую себя зверски голодной, хочу бутерброд. Будешь со мной?

— Я не ем колбасу.

— Я тебе колбасу не предлагаю. Я ее сама не ем.

— Тогда буду с тобой. Радеешь за здоровый образ жизни и ешь только здоровую пищу?

— В своих мечтах, — завозилась у холодильника. — И кофе у меня растворимый.

— Я жутко в тебе разочарован.

Через пару минут на столе появилась тарелка, на которой лежали бутерброды с майонезом, яйцом и маринованными огурчиками.

— Осторожно, огурцы острые.

— Я люблю острое. Надо же, сколько майонеза. Не боишься за фигуру?

— Нет, лишний вес не моя фобия. Я сначала куплю юбку пошире, а может быть потом встану на беговую дорожку, — ткнула пальцем за спину. Сквозь широкий дверной проем виднелась беговая дорожка, стоящая в дальнем углу гостиной. — Буду бежать и плакать. Плакать и бежать. Ой, Шаурин, — усмехнулась она, глядя, как он с удовольствием ест бутерброды с маринованными огурцами, — кому скажу – не поверят…

— Конечно, не поверят.