— Вот как? — протянул Вульф и целую вечность не сводил с нее глаз. — Может, ты и права, — решил он что-то про себя и повернулся к Джеральду: — Тебя не затруднит меня подвезти?

Несомненно, Джеральду не составляло труда захватить с собой попутчика, но захочет ли он оказать Вульфу даже столь малую услугу — вот вопрос! После всего, что он здесь увидел и услышал... Вне всякого сомнения, Джеральд отчетливо понял, что между Син и Вульфом произошло гораздо больше того, что они ему рассказали; об остальном он вполне способен догадаться сам, а догадавшись, вправе отнестись к ним с неприязнью!..

Син глазами умоляла Джеральда не судить ее слишком строго и помочь. Джеральд, озадаченный этой отчаянной немой мольбой и тем, что же связывает бывшего жениха его дочери с женщиной, которую он просил взять на себя свадебные хлопоты, был подавлен и растерян.

Наконец, вновь встретившись с просительным взглядом Син, он принял решение:

— Пожалуй, мы могли бы кое-что обсудить. Ты готов ехать?

— Мне незачем здесь оставаться. — Вульф был предельно краток.

Но напрасно Син надеялась, что он просто повернется и уйдет...

— Джеральд, подожди меня в машине. — Наверное, так же категорично он отдает распоряжения своим служащим.

Джеральд ничем не выдал своего неудовольствия.

— Прощайте, Син, — произнес он, не глядя на нее, и вскоре входная дверь закрылась за ним с бесповоротной окончательностью.

Оглушительная тишина. Син вдруг ощутила себя загнанной в ловушку. Вульф — огромный, неподвижный и бесстрастный — не произносил ни слова. Син решила, что у нее только одна защита — злость на Вульфа за все, что он наговорил Джеральду, за разыгранный им фарс.

— Не было нужды устраивать все это!

— Разве? — Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Она напряженно всматривалась в ничего не выражающие глаза. Чего он добивался, так упорно создавая у Джеральда иллюзию своей связи с ней? Ведь все, чего он сумел добиться, — это отдалить Джеральда от себя и... от нее!.. Вот была его истинная цель: встать между нею и Джеральдом! Он не поверил, что их ничто не связывает, и решил таким образом подстраховаться... И это после того, что произошло утром?! Син хотелось завыть от обиды и гнева.

— Уходи, Вульф. — В ней ничего не осталось, кроме больной пустоты. — Убирайся!

— Только когда получу ответ на один вопрос, — объявил он свой ультиматум.

Син полагала, что не ему бы ставить условия, но она слишком устала, чтобы спорить.

— Спрашивай.

— Ты ведь знала о Ребекке и Глене Рейнолдсе?

Такого вопроса она не ждала, он прозвучал настолько вдруг, что она не сразу нашлась:

— Я... — Син облизнула сухие губы.

— Ты знала. — Он утверждал, а не спрашивал, и Син почувствовала себя кроликом перед удавом, чьи желтые от ярости глаза парализуют волю, заставляют подчиниться и уже не противиться своей участи.

— Да, я знала, что кто-то есть, но ничего конкретного, даже имени; знала только, что он работает у Джеральда, — попробовала оправдаться Син.

— И ничего мне не сказала! — Вульф гнул свое.

— Я сказала все, что Ребекка просила вам передать, — Син еще не теряла надежду, что он услышит ее.

— Но не все, что знала. Что ж, зато теперь ясно, что ты за женщина! — Он так это сказал...

— И что же я за женщина, Вульф? — вопреки здравому смыслу, говорившему ей: «Хватит. Спасайся!», спросила Син, боясь и ожидая, что он скажет.

— Ты так и не смогла простить меня за эти семь лет...

— Неправда! — Син задохнулась от явной несправедливости.