Девочка смотрит на меня. Ее пробирает дрожь: на улице холодно. Платье, купленное твоей женой, ей тесновато. У нее раздаются бедра, появляется грудь. Она поправляет волосы жестом взрослой женщины.

Впервые мне кажется, что наша дочь похожа на меня.

Я опускаю стекло, поднимаю руку в приветствии. Она ставит тарелку на крыльцо, оглядывается напоследок и уходит в дом, к семье. Я жду, что ты задернешь шторы и выйдешь на улицу – выяснить, какого черта я делаю у твоего дома в канун Рождества. Что сказать? Что мне стало одиноко? Что я скучаю по ней? Что это я должна занимать место жены и матери в твоем ярко освещенном доме?

Она вприпрыжку возвращается в гостиную. Ты уговариваешь жену подняться с кресла. Пока вы танцуете, тесно прижавшись друг к другу, наша дочь берет мальчика за руку и подводит к окну. Совсем как актриса, занимающая самое выигрышное место на сцене. Оконный переплет окаймляет две фигурки, словно рама.

Мальчик похож на Сэма. У него такие же глаза и темные локоны. Я любила наматывать их на палец.

Меня мутит.

Наша дочь смотрит в окно, на меня, положив руки мальчику на плечи. Наклоняется, целует его в щеку. Еще раз и еще. Малышу это нравится, он привык к ласке. Он указывает на падающий снег, а она, не сводя с меня глаз, истинно материнским жестом растирает ему плечи, будто пытается согреть.

Ты подходишь к окну, присаживаешься на корточки рядом с мальчиком. Моя машина не привлекает твоего внимания. Ты проводишь пальцем по стеклу, рассказываешь сыну о санях и олене. Он вглядывается в темное небо, пытается их разглядеть, ты щекочешь его под подбородком. Наша дочь по-прежнему смотрит на меня. Я судорожно сглатываю и в конце концов отвожу глаза. Она всегда выигрывает.

Оглядываюсь: она по-прежнему наблюдает за машиной.

Моя первая мысль – сейчас наша дочь задернет занавески, но она просто стоит и смотрит. На сей раз я не отвожу взгляд. Я поднимаю стопку бумаги, лежащую на пассажирском сиденье, и чувствую тяжесть своих слов.

Я пришла, чтобы отдать ее тебе.

Это моя версия истории.

Глава 1

Ты перевернул стул и постучал по моему учебнику кончиком карандаша. Я смотрела на страницу, не решаясь поднять взгляд. «Слушаю», – сказала я, словно отвечала на телефонный звонок. Это тебя рассмешило. Так мы и сидели, хихикая, в студенческой библиотеке; выяснилось, мы оба изучаем один и тот же факультативный предмет. На лекциях присутствовало не меньше сотни студентов – раньше я тебя не замечала. Кудри упали тебе на глаза, ты отвел их карандашом. У тебя оказалось необычное имя. После занятий ты проводил меня до дома; всю дорогу мы молчали. Ты явно был очарован и все время улыбался. Никто никогда так мной не интересовался. На пороге общежития ты поцеловал мне руку, и мы снова расхохотались.

Скоро нам исполнилось двадцать один. Мы с тобой были неразлучны. До выпуска оставалось меньше года. Мы спали вдвоем на моей узкой кровати, читали учебники, расположившись на противоположных концах дивана, ходили в бар с твоими друзьями, но всегда сбегали пораньше – в постель, чтобы поскорее насладиться теплом наших тел. Я почти не пила, а ты уже устал от вечеринок – тебя интересовала только я. Никто из моего окружения не возражал. У меня было мало подруг – так, скорее знакомые. Я занималась в основном учебой, чтобы не лишиться стипендии, поэтому не имела ни времени, ни желания участвовать в студенческой жизни. Пожалуй, до тебя я ни с кем близко не сходилась. Ты предложил мне нечто иное: мы покинули социальную орбиту и счастливо сосуществовали вдвоем.

Обретя с тобой покой и поддержку, я полностью в тебе растворилась. Когда мы познакомились, у меня ничего не было, поэтому ты с легкостью стал для меня всем.