— А родителям делать за учеников задания нельзя.

Анатолий Евгеньевич открыл один глаз и сонным голосом произнес:

— Почему? Это ваша работа. Я только записал ваши мысли. К тому же, как тебе известно, стихи я сочинять не умею. А стихи о ветре отличные. Иди!

И сразу уснул. А Генка полетел как ветер.

Он ворвался в класс в тот момент, когда толстый, розовый Померанчик отчитывал Любку и Борьку.

— Эх вы, хвастунишки! — наступал он на них. — Ни одного поручения выполнить не можете. Я поставлю вопрос на совете дружины.

— А! Померанец, здорово! — закричал Гена и радостно щелкнул Левку по носу. — Вот! — Он потряс статьей. — Готова!

— Ура-а! Ура-а! — разом закричали Любка и Борька и, оставив ошеломленного Померанчика, выскочили вслед за Генкой в коридор.

— Понимаете, — захлебываясь, объяснял Каратов, — встаю я и думаю: ну, пропали, задаст Померанец нам перцу и в газете еще разрисуют! И вдруг — на столе статья…

На большой перемене приятели отправились в радиоузел. Пришлось долго стучаться: старшеклассники закрылись на замок, чтобы никто не мешал вести передачу. Как только за дверью услышали про космос, сразу же впустили. Усадили за стол. Поставили перед Любкиным носом часы и сказали: «Следи, вам выделено 15 минут». Любка молча кивнула и уставилась удивленными глазами на циферблат.

— Кто начнет? — спросил басом дежурный.

— Он начнет. — Борька показал на Гену. — А потом мы, по очереди.

Дежурный включил микрофон, и передача началась. Генка стал читать прерывающимся от волнения голосом:

— Говорит спутник! Говорит спутник! Говорит третий советский спутник Земли!

Слушайте, слушайте! Я расскажу вам про нашу Землю, про небо, про звезды.

Слушайте, счастливые! Сейчас вы первые из всех поколений школьников узнаете многие тайны своей планеты.

Вам знакомо Солнце? Ну конечно, знакомо: это то, которое светит каждый день!

Египтяне в древности поклонялись Солнцу. Они дрожали перед гневом раскаленного бога Ра — ведь их окружали пустыни. Единственный, кто мог смотреть богу прямо в лицо, был фараон, обладавший редкими и дорогими очками с черными стеклами. Но и он не подозревал, что его спасает от страшных лучей бога Ра, от чрезмерной щедрости Солнца не молитвы и не очки, а голубое небо — атмосфера. Впрочем, вы всё это знаете — и о боге-солнце, и о древних греках, давших название атмосфере, и о том, что она — оранжерея для нашей Земли…

В год, когда я взлетел, атмосфера была неспокойна. И ученые собрались за круглым столом, чтоб обсудить ее поведение.

«Коллеги, — сказал один, — положение тревожное. Бурная, резкая погода господствует на всей планете. На людей обрушились стихийные бедствия. Приведу факты. В 1956 году на земном шаре за двенадцать месяцев разразилось сто больших катастроф. Наводнения в Индии затопили тысячи селений, смыли посевы, оставили без крова и пищи миллион жителей. Дожди и бунтовавшие реки залили даже такие жаркие страны, как Иран и Афганистан. А в Западной Европе внезапно ударили сильнейшие морозы и от холода погибли тысячи людей».

Второй ученый продолжил список бедствий:

«1957-й год. Катастрофы увеличились. Поползли слухи: что-то случилось с Землей — климат неузнаваемо переменился. В Москве в феврале наступила весна, а Ташкент и Алма-Ату засыпало снегом. Над Черным морем бушевал десятибалльный шторм, потом пронеслась снежная буря. И в те же дни Австралию и Уругвай душила жара, там горели леса и степи…»

Взял слово третий:

«Скажу про следующий год.