– Я обыщу ее сам. Заходите сюда, – сказал Блэйк, которому нужен был свидетель на случай, если девчонка заявит впоследствии, что с ней обошлись неподобающим образом.

На ней были потертые джинсы в обтяжку. Блэйк похлопал по карманам и нащупал маленький пузырек.

Когда он сунул за ним руку, она пробормотала:

– Ага, хочешь погладить? Это хорошо. Я люблю сначала поиграть.

В пузырьке оказалось нечто похожее на маленькие желтые таблетки аспирина.

– Мескалин? – спросил Блэйк.

– Нет, спасибо, я и так балдею, – отозвалась Викки Стоунер.

– Она ваша, – сказал один из агентов.

– Она наша, – поправил Блэйк. – Я хочу, чтобы с ней рядом всегда были двое. Неотлучно.

Блэйк посмотрел на часы. Сегодня вечером в Вашингтон они не полетят. Он не собирался тащить ее на самолет в таком состоянии. Блэйк и двое агентов просидели с ней всю ночь. Незадолго до рассвета она расплакалась, а затем, снова закрыв глаза, погрузилась в сон. Проснувшись, она оказалась страшно голодной и потребовала три «супербургера», двойную порцию жареной картошки, «Кока колу» и молочный коктейль.

После остановки в «Макдональдсе» она попросила, чтобы ее отвезли в табачно кондитерский магазинчик. Она сказала, что ей хочется шоколадный батончик и что без него она просто умрет. Блэйку показалось, что она слишком долго задержалась в магазине, и он было направился внутрь, но столкнулся с ней в дверях.

– Мне кое что надо было, – пояснила она, так и не сказав, что же именно.

Блэйк обратил внимание, что никакого шоколадного батончика у нее в руках не было.

Они уже подъезжали к аэропорту, когда Викки включила радио и накручивала ручку настройки до тех пор, пока из динамиков не донесся тяжелый ритм и какие то странные звуки, напоминающие радиопомехи. В тексте «песни» содержалась, судя по всему, сильная неудовлетворенность действительностью и потребность в ком то, как понял Блэйк – в сексуальном партнере.

Викки Стоунер кивала головой в такт музыке, а когда начались новости, закрыла глаза.

В новостях главным образом говорилось о том, что прошлой ночью произошла авиакатастрофа. Самолет, совершавший рейс Лос Анджелес – Вашингтон, разбился в Скалистых горах. По сообщениям очевидцев, это случилось из за взрыва в хвостовом отсеке. Погибло около сотни человек.

Блэйк подал знак, и идущая впереди машина остановилась. Автомобиль, ехавший сзади, тоже свернул на обочину.

Десять человек в костюмах, галстуках и начищенных до блеска ботинках собрались у дороги. На всех были одинаковые фетровые шляпы с загнутыми – спереди вниз, а сзади вверх – полями.

– Вот что. Ты, ты, ты и ты, – сказал Блэйк. – Переоденьтесь ка во что нибудь другое. Я не хочу, чтобы у всех была одинаковая одежда. Ты и ты, некоторое время не брейтесь. Ты и ты, уберите свои проборы. С твоим «ежиком» ничего не поделаешь, так что будешь ходить в шляпе.

– В чем дело, Билл?

– Самолет, на котором мы вчера должны были лететь в Вашингтон, взорвался. Я не знаю, имеет ли это отношение к нам, но самолет разбился в Скалистых горах. Меня предупредили, что жизнь мисс Стоунер в опасности. И мне кажется, нам следует действовать соответствующим образом. Сделаем так. В Вашингтон не полетим. Предположим, что за мисс Стоунер действительно охотятся убийцы. Значит, нападения можно ждать откуда угодно. Стало быть, следует проявлять осторожность. Мы поедем в Денвер, но не на трех одинаковых явно государственных автомобилях. Ты и ты, возьмите напрокат самую что ни на есть крутую машину. Ты и ты, поедете на грузовике. Ты и ты, раздобудьте четырехдверный лимузин – «кадиллак» или «линкольн».

– Взять напрокат?

– У тебя что, есть собственный?

– Понятно, возьмем напрокат.