– Есть что-нибудь еще, что вам хотелось бы знать, сэр?..

Капитан мгновенно прекратил расхаживать.

– Мне известно вполне достаточно, благодарю вас. Кое-что есть у меня в голове, кое-что в моей записной книжке. В общем, у меня все есть. О чем я все время думаю… Крэндалл! – сказал он злобно. – Этот малый, Крэндалл!

– Ага?

– Это моя вина, я знаю. И все же кто мог предполагать, что у него был с собой цианид и он проглотил его, когда попался? Обычно думаешь о капсулах с цианидом во время войны. И не думаешь о них, когда обыскиваешь человека, только что арестованного за убийство. Хорошо! У него был цианид, он проглотил его, он так же мертв, как и бедняга Генри.

Может быть, это не так уж и плохо? Доказательства на суде по делу об убийстве всегда довольно рискованная вещь, даже если их и полно! Возможно, нам удалось бы добиться, чтобы его признали виновным, а с другой стороны, возможно, и нет. Так что в этом отношении можно сказать, что все обернулось к лучшему. Но…

Как насчет дружка Мэдж? Дружка, которого мы искали, «молодого» дружка, как мы все вначале думали? У него был удивительно молодой голос, я это признаю. По голосу ему можно было дать не больше тридцати. И он был очень активный малый. Но «молодой» дружок, король Коль, был человеком примерно того же возраста, что и сам Генри Мэйнард. Разрази меня гром, как вам нравится ЭТО?

– Сэр, – возразил доктор Фелл, – разве это настолько удивительно? Первый мужчина в ее жизни, в возрасте семнадцати лет, был тридцатью годами старше ее. Если десять лет спустя она обратила свой взор на кого-то ненамного моложе, но на того, кто гораздо лучше знал, чем покорить ее, разве это так уж удивительно, в конце концов?

– Минуточку, мой друг! Я могу понять, как Крэндалл увлекся (и больше чем увлекся!) ею. Чего я не понимаю, чего я не могу понять – это как она могла увлечься им. О чем она-то думала?

Камилла заговорила с глубокой горечью:

– Почему бы вам не спросить об этом ее саму, капитан Эшкрофт? Она сейчас в доме, почему бы вам не пойти туда и не спросить? У некоторых женщин в самом деле имеется слабость к пожилым мужчинам; пару раз я размышляла о Мэдж и мистере Крэндалле, хотя никак не могла до конца в это поверить. Но разве у нас здесь недостаточно грязи, скандала и суматохи, не так ли? Почему бы вам не пойти и не спросить у нее самой?

– Нет, благодарю вас, мэм, только не я! Здесь и так уже более чем достаточно неприятностей, как вы заметили. И у меня все же сохранилось немного порядочности, хотя я и полицейский. Но вы действительно подозревали, что между этими двумя происходит что-то странное?

– Я задумывалась, только и всего.

– Это было как-то связано с ревностью, не так ли?

– Отчасти да. Но стоит ли сейчас вдаваться в это?

– Да! – рявкнул капитан Эшкрофт. – Думаю, что стоит. Если вы это подозревали, мисс Брюс, расскажите, что именно вас на это натолкнуло.

– Возможно, то же самое, что вызвало подозрения и у доктора Фелла. Камилла вцепилась в подлокотники кресла. – Мэдж и Боб Крэндалл вели себя на людях очень просто, как послушная племянница и чуть вульгарный дядюшка. Но невозможно было не заметить, что она ловила каждое его слово. Она была абсолютно поглощена им. Да, он знал, чем пленить ее. Потом, во второй половине дня, в пятницу… вас тогда не было, капитан, но Алан и Янси были…

– Ну?

– Мы были в библиотеке, когда Валери Хьюрет подъехала к дома незадолго до шести часов. Мэдж выглянула в окно и сказала: «Вот она, мистер Крэндалл! Вот ваша подружка снова вернулась!»

Я, конечно, не могу повторить тон, которым она это произнесла: «Вот ваша подружка снова вернулась!» Но мне показалось, что это не совсем шутливое замечание, каким оно должно было выглядеть, какую-то секунду в нем звучала настоящая ревность.