Снова загрохотал гром, и Янси оборвал разговор. В пятидесяти ярдах от них, внутри четырех белых колонн портика Мэйнард-Холла, их внимание привлекло небольшое шевеление. Хотя главная парадная дверь была открыта, внутренняя была закрыта. Неясная фигура в сером костюме открыла внутреннюю дверь, закрыла ее за собой, пересекла крыльцо и спустилась по ступеням к широкой песчаной дороге между двумя лужайками.

Мэдж ничего не говорила, она только тяжело дышала.

Неясная фигура, приближающаяся по дорожке, постепенно приняла вид худого, жилистого, энергичного человека под шестьдесят, одетого тщательно, но не напоказ и без излишнего щегольства. Докурив сигарету, он швырнул ее через лужайку. Его волосы отливали чистым белым серебром, а под серебристой шевелюрой у него было такое же тонкое лицо и нос с горбинкой, какие можно увидеть на семейных старинных портретах. В этом человеке чувствовались и другие качества. В хорошем настроении или в плохом (а бывало по-разному, как хорошо знала Мэдж), Генри Мэйнард излучал силу интеллекта и страстность чувств, сдерживавшихся привычкой к дисциплине.

Он не мог видеть пару, остававшуюся в тени, но казалось, он знает, что они там.

– Мэдж! – окликнул он немного неуверенно. И потом громче: – Мэдж!

– Да, папочка?

– Извини, моя дорогая. Я не хочу мешать, но…

Мэдж вышла на лунный свет. Ее молодой спутник последовал за ней. Генри Мэйнард остановился так резко, словно наткнулся на стену.

– Добрый вечер, сэр, – сказал Янси Бил.

– Это ты, Янси? Действительно ты?

– Я, сэр, ваш покорный слуга. Разве это так удивительно?

– Неудивительно, нет. – Генри Мэйнард уставился на него. – Разве ты не знаешь, что тебе здесь всегда рады, Янси? Разве ты не знаешь этого, мой мальчик?

– Рад, что не путаюсь под ногами, сэр. Все же мне, правда, очень жаль, что я побеспокоил вас.

– Ты не побеспокоил меня. Ты меня просто сильно озадачил.

– Сэр?

– Я был наверху, в кабинете. Кондиционер был отключен, окно со шторой открыто, иначе я вообще не смог бы вас услышать. Ты что-то сказал Мэдж; ты говорил очень громко. Я не припомню точно слов…

– Да, сэр?

– Но смысл в том, что будет ужасно, если я узнаю, что ты здесь. – Генри Мэйнард глубоко вздохнул. – Янси, я сорок лет был знаком с твоим отцом. Разве ты не в курсе, что тебе всегда рады в моем доме? Боже милостивый, мальчик! Чтобы я рассердился, если…

– Но я не…

– Что «не»?

Мэдж, похоже, хотела что-то сказать, но Янси шикнул на нее.

– Должно быть, я запамятовал, – ответил он. – Просто не помню, что я это сказал, вот и все. – Янси положил руку на плечо Мэдж. – Маленькая леди сегодня немножко огорчена, сэр, и я, конечно, тоже огорчился.

– У Мэдж есть свои причуды. Я в курсе.

– Пожалуйста! – взорвалась Мэдж.

Генри Мэйнард не обратил на это никакого внимания:

– Прошлое по-прежнему рядом с нами, как всегда в Чарлстоне или где-то поблизости. Одно прикосновение, и начинается потоп; старые предрассудки смывают нас. Да, у Мэдж есть причуды…

– Как ее пушки-призраки в Форт-Самтере?

– Да нет! Она знает, что это всего лишь гром. Все гораздо сложнее. Что случилось с первым Мэйнардом в 1698 году, когда что-то или кто-то следовало за ним через болото на другой стороне острова? Что случилось с его потомком в 1867 году, когда коммодору Люку Мэйнарду, бывшему военному моряку флота Конфедерации штатов, разнесли череп на этом пляже, причем никакого орудия не было найдено, а на влажном песке на десять ярдов в любом направлении не нашли никаких следов, кроме его собственных? Может, это было ложное или неполное свидетельство? Для того чтобы объяснить все сверхъественными силами и озадачить излишне доверчивые умы? Чепуха! Хуже чем чепуха! Так что, если Мэдж думает о чем-то, что следует за тобой, не оставляя следов…

– Пожалуйста! – снова вскрикнула девушка.