– Да?

– Будьте добры, сбегайте в дом и соберите свидетелей в кружок. Попросите их подождать в библиотеке. Этот убийца чертовски рисковал, если только он не невидимка и к тому же легче воздуха. Кто-то должен был что-то видеть. Я буду там через одну-две минуты, вот только немножко поболтаю с доктором Феллом наедине. Вы сделаете это, юный друг?

– Да, разумеется.

Алан зашагал к дому под высокой, равнодушной луной, не без ощущения, что за ним следом двигается кое-что, помимо москитов.

Парадная дверь все еще была распахнута. Сквозь внутреннюю стеклянную дверь мягкий свет лился из хрустальной люстры главного холла. В этой белой и сверкающей пещере, где тикали дедушкины часы и первый Ричард смотрел вниз с портрета, со стола были убраны все бейсбольные принадлежности, а серебряный поднос возвращен на место.

Камилла Брюс, опираясь рукой о перила, спускалась по черно-белой лестнице в конце холла.

– Привет, Камилла.

– Привет, Алан.

Она завершила спуск и двинулась по направлению к нему. Даже в это неподходящее время он отметил ясное лицо, темно-голубые глаза и розовый рот, гибкую фигуру, стройность которой подчеркивало обтягивающее платье. Но она была бледна и расстроена. Сердце у Алана сжалось.

– Камилла, доктор Шелдон передал нам ваше сообщение или, по крайней мере, некое сообщение. Он сказал, что вы хотите видеть доктора Фелла и меня тоже.

– Разве я сказала, что хочу тебя видеть? Да, наверное, сказала.

Она протянула обе руки, и он схватил их. Мгновение они стояли и смотрели друг на друга.

– Алан, это жуткое дело! Бедная Мэдж!

– Как она?

– Спит. До завтрашнего утра она не проснется, а потом снова все вспомнит. И у нас теперь нет никакой надежды уехать в уик-энд, ни у кого из нас. Я не уехала бы в любом случае, когда Мэдж в таком состоянии. Но нам придется остаться и выслушать всю эту музыку, нравится нам это или нет. Капитан Эшкрофт выразился совершенно ясно, даже если и сказал немного. Похоже, он очень озабочен происшедшим.

– Это не единственное, чем он озабочен. Помимо убийства при совершенно немыслимых обстоятельствах, которое чуть не довело его до полного сумасшествия, ему не очень-то нравятся все эти имена из Ветхого Завета.

– Это я виновата, я знаю!

– А что ты могла сделать? Ты оговорилась и назвала его Иегосафатом. Но…

– Не только в ресторане. Ты и доктор Фелл уехали отсюда немного позже половины седьмого, как раз перед тем, как бедный мистер Мэйнард вышел на террасу. Мэдж, и Янси, и Рип, и я были в библиотеке. Не прошло и десяти минут с тех пор, как вы уехали, как подъехала другая машина. Я выглянула из окна и сказала: «Ведите все себя самым приличным образом, вот идет Иегосафат Эшкрофт!» Рип сказал: «Я удалюсь отсюда, люди добрые, мне давно следовало это сделать». И ушел.

Капитан Эшкрофт поговорил в холле с Джорджем. Потом он пришел сюда и начал распространяться о томагавке, не говоря, откуда он узнал, что томагавк исчез. Минут через двадцать он ушел наверх, чтобы расспросить Рипа. Янси сказал: «Я тоже удаляюсь, старина Мельхиседек явно вышел на тропу войны». Янси ушел через оружейную в задний сад почти в то же время, когда приехал доктор Марк Шелдон и начал обхаживать Мэдж так заботливо, словно старался записаться в клуб ее поклонников. Он сказал, что возвращается в Чарлстон и что по дороге у него есть несколько поручений. Я попросила его, я практически умолила его позвать сюда тебя и доктора Фелла. И я думаю – я не уверена, но мне кажется, – что я опять назвала капитана Эшкрофта Иегосафатом.

– Камилла, перестань об этом беспокоиться! Кстати, наш библейский друг попросил меня «собрать всех в кружок» в библиотеке.