В голосе капитана Эшкрофта послышалось легкое рычание.

– Пророк Илия, – сказал он, – хотел бы дать кое-кому хорошего пинка, чтобы этот кое-кто долетел отсюда до Гусиного ручья и обратно! Не вам, мистер Грэнтам. Это неглупая идея; очень аккуратно и остроумно. Беда в том, что она не работает. Если убийца пальнул бейсбольным мячом Генри в голову, как он потом забрал мячик обратно?

– Да, есть такое дело, – согласился Янси. – Он не мог привязать к нему веревочку и потом дернуть за нее, не так ли? Нет! Лучший из всех живущих на свете питчеров не может сделать прямой бросок, если что-нибудь помешает мячику в полете. А свободный мячик, без веревочки или чего-то подобного, врезавшись в череп старикана, не отскочит в траву. Нет, расстояние слишком велико! Это тоже невозможно.

– Доволен, Алан? – спросила Камилла. Она оглядела остальных. – Мистер Мэйнард, – добавила она внезапно, – вчера был жив. Вы все знали его; двое из вас были довольно близкими его друзьями. И все же вы говорите о нем, словно он значил не больше, чем пугало, которое могли использовать или не использовать для репетиции. Это довольно жутко, не так ли?

Капитан Эшкрофт посмотрел на нее:

– Если это огорчает вас, мэм, вы всегда можете вернуться в дом.

– Не то чтобы меня это так огорчало. Это случилось, это факт, он мертв. Ради самозащиты мы должны проявить некоторую бессердечность, иначе мы все сойдем с ума. Но стоит ли нам шутить на эту тему?

– Никто здесь не шутит, мэм. Это как раз последнее, о чем мы думаем. Капитан Эшкрофт потряс кулаком. – Каким бы образом ни был убит Генри, он был убит не так! Ничем в него не бросали, ни бейсбольным мячом, ни каким-либо другим орудием, потому что оно тогда должно было бы приземлиться на мягкую поверхность, напоминающую песок. Даже бейсбольный мяч весом в пять унций оставил бы вмятину, такую же четкую, как след от ноги. Вы видите здесь какой-нибудь отпечаток?

– Нет, конечно нет!

– Так что я не стану больше отпускать замечания по поводу психушек или обитых тканью камер, которые, похоже, раздражают остальных так же, как шутки раздражают вас, а разговоры о персонажах Ветхого Завета раздражают меня. Но настал час, чтобы доктор Фелл подтвердил свою репутацию и просветил нас. Спуститесь с облаков, король Коль, восстаньте и воссияйте! Мы снова оказались в глухом тупике. В какую сторону нам теперь повернуть?

Доктор Фелл издал звуки, означающие огорчение:

– Боюсь, вы опираетесь на сломанный тростник. – Его пустой, рассеянный взгляд, казалось, вычерчивал на небе какие-то схемы. – Пока эти мозги не откупорятся, если они вообще откупорятся, я должен повторить, принося униженные извинения, что не могу помочь вам с методом. И все же у меня есть ощущение, граничащее с подлинной уверенностью. – Его взгляд стал жестким, голос – громовым. – Что-то здесь есть – рядом, за углом, что ждет, чтобы мы это ухватили, но это скрыто, поскольку явное помрачение опустилось на мои проклятые мозги! Что это? Архонты афинские, что это может быть?

Тем временем, с вашего позволения, я должен сконцентрироваться на этих проблесках и каплях света, которые совершенно определенно у нас имеются. Что случилось на этой территории ночью в воскресенье второго мая? Кристаллизовалось ли тогда окончательно решение совершить убийство? Не способ убийства, это было бы в высшей степени мало вероятно.