— Мы готовы, — доложил Макс без малейшего намека на энтузиазм.

— Натяните буксирные тросы, а затем выведите нас на тридцать процентов. — Хуан поднес к глазам бинокль, стараясь не смотреть на людей, сгрудившихся у фальшбортов «Селандрии». Волны продолжали молотить в нос судна, раскачивая его вверх-вниз и засаживая корму еще глубже.

— Тридцать процентов, — объявил Эрик. — Никакого движения относительно дна, кроме растяжения канатов.

— Догоните до пятидесяти, — распорядился Хуан, не отрывая взгляда от круизного судна. — На якорях есть что-нибудь?

— Лебедки не выбрали ни дюйма, — ответил Макс. — Температура в третьем и четвертом уже растет. Мы в тридцати градусах от красной черты и автоматического отключения.

Силы, действовавшие на тросы, были просто-таки титаническими: брутальная мощь лошадиных сил против двадцати тысяч тонн мертвого груза стали, вколачиваемого волнами в берег. Как только перлини натянулись, нос «Селандрии» перестал реагировать на удары волн и вода стала пробегать под ним, легко перекатывая булыжники размером с футбольный мяч.

— Есть что-нибудь? — спросил Хуан.

— На лебедках ничего, — угрюмо буркнул Макс, — и скорость относительно дна нулевая.

— Восемьдесят процентов!

— Хуан!

— Выполняй, и отключи предохранители двигателей. — В голосе Кабрильо завибрировала ярость. — Гони их за красную черту, если придется. Мы этих бедняг не бросим.

Макс подчинился, настучав несколько команд, приказывающих компьютеру игнорировать перегрев мощных криогенных насосов. Он смотрел, как цифры на экране, показывающие температуру, стали красными, а затем вышли из безопасной зоны. Медленно протянув руку, он отключил компьютерный монитор.

— Извините, милые.

Хуан через подошвы сапог чувствовал терзания своего корабля, сражающегося с непосильным бременем. Вибрация буквально раздирала его на части, и каждое содрогание вонзалось кинжалом в грудь Кабрильо.

— Ну же, сука, — прорычал он, — пошевеливайся!

Над бухтой раскатился гром, настолько низкий и звучный, что чувствовался кожей, а не ушами. Вершина горы скрылась за плотным облаком пепла, а земля содрогалась так сильно, что каменистый пляж буквально потек. Ну, вот и все. Извержение началось. Вулкан вот-вот взорвется, как гора Святой Елены, и стена перегретого пепла и газа хлынет с вершины смертоносной лавиной, которую ученые называют пирокластическим потоком — это одна из самых губительных стихий на земле. Хуан пошел ва-банк и вот-вот проиграет все. Слишком поздно идти на попятную и пытаться спасти хоть кого-то из китайцев. Слезы жгли ему глаза, но написанная на его лице решимость не убыла ни на йоту.

— Придется резать тросы, — проговорил Макс.

Кабрильо хранил молчание.

— Хуан, надо уходить. Чтобы выбраться отсюда живым, надо удалиться от этого вулкана хотя бы на пару миль.

Кабрильо ничуть в этом не сомневался. Пирокластический поток прокатится далеко в море всеохватным губительным облаком, сметающим все на своем пути. Но Хуан все молчал.

— Движение! — крикнул Эрик. — Левая лебедка выбирает пять ярдов в минуту.

— Должно быть, якорь сорвало, — возразил Макс, — и волочит по дну.

И тут словно наступило затмение солнца. Тьма надвинулась настолько стремительно, что в глазах у Хуана все поплыло. Он едва мог разглядеть «Селандрию» сквозь серую круговерть. Горячий пепел обжигал его голые руки, сжимающие бинокль.